С1. Литература.

C1 № 13.
Как в данном эпизоде «Отцов и детей» прослеживается основной конфликт произведения?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1—С2.

— Вот мы и дома, — промолвил Николай Петрович, снимая картуз и встряхивая волосами. — Главное, надо теперь поужинать и отдохнуть.
— Поесть действительно не худо, — заметил, потягиваясь, Базаров и о пустился на диван.
— Да, да, ужинать давайте, ужинать поскорее. — Николай Петрович без всякой видимой причины пото¬пал ногами. — Вот кстати и Прокофьич.
Вошёл человек лет шестидесяти, беловолосый, худой и смуглый, в коричневом фраке с медными пугови¬цами и в розовом платочке на шее. Он осклабился, подошёл к ручке к Аркадию и, поклонившись гостю, отступил к двери и положил руки за спину.
— Вот он, Прокофьич, — начал Николай Петрович, — приехал к нам наконец... Что? как ты его находишь?
— В лучшем виде-с, — проговорил старик и осклабил¬ся опят ь, но тотчас же нахмурил свои густые брови. — На стол накрывать прикажете? — проговорил он вну¬шительно.
— Да, да, пожалуйста. Но не пройдёте ли вы сперва в вашу комнату, Евгений Васильич?
— Нет, благодарствуйте, незачем. Прикажите только чемоданишко мой туда стащить да вот эту одежонку, — прибавил он, снимая с себя свой балахон.
— Очень хорошо. Прокофьич, возьми же их ши¬нель. (Прокофьич, как бы с недоумением, взял обеими руками базаровскую «одежонку» и, высоко подняв её над головою, удалился на цыпочках.) А ты, Аркадий, пойдёшь к себе на мину тку?
— Да, надо почиститься, — отвечал Аркадий и напра-вился было к дверям, но в это мгновение вошёл в гостиную человек среднего роста, одетый в тёмный англий¬ский сьют, модный низенький галстух и лаковые полусапожки, Павел Петрович Кирсанов. На вид ему было лет сорок пять: его коротко остриженные седые волосы отливали тёмным блеском, как новое серебро; лицо его, желчное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и лёгким резцом, являло следы красоты замечательной; особенно хороши были светлые, чёрные, продол� �оватые глаза. Весь облик Аркадиева дяди, изящный и породистый, сохранил юношескую стройность и то стремление вверх, прочь от земли, кото¬рое большею частью исчезает после двадцатых годов.
    Павел Петрович вынул из кармана панталон свою красивую руку с длинными розовыми ногтями, — руку, казавшуюся ещё красивей от снежной белизны рукавчи¬ка, застёгнутого одиноким крупным опалом, и подал её племяннику. Совершив предварительно европейское «shake hands», он три раза, по-русски, поцеловался с ним, то есть три раза прикоснулся своими души� �тыми усами до его щёк, и проговорил: «Добро пожаловать».
    Николай Петрович представил его Базарову: Павел Петрович слегка наклонил свой гибкий стан и слегка улыбнулся, но руки не подал и даже положил её обрат¬но в карман.
— Я уже думал, что вы не приедете сегодня, — заговорил он приятным голосом, любезно покачиваясь, подёр¬гивая плечами и показывая прекрасные белые зубы. — Разве что на дороге случилось?
— Ничего не случилось, — отвечал Аркадий, — так, замешкались немного.

И. С. Тургенев «Отцы и дети»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 30.

Чем, с вашей точки зрения, можно объяснить «странное» поведение купца Ферапонтова в приведённом эпизоде?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент текста и выполните задания В1-В7; С1-С2.

    К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечернее небо всё было застлано дымом. И сквозь этот дым странно све� �ил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространённым по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились чёрные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разорённой кочки, в разных мундирах и в разных направлениях проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воро там. Какой-то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
— Сдают город, уезжайте, уезжайте, — сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
— Я вам дам по дворам бегать! — крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел
ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других к� �нцах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
    Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что-то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
— Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! — закричал он, сам хватая м� �шки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
— Решилась! Расея! — крикнул он. — Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась... — Ферапонтов побежал на двор.
    По улице, запружая её всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела так же на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
    Была уже совсем ночь. На небе были звёзды и светился изредка зас� �илаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться,. Недалеко от перекрёстка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в чёрном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрёстке.

Л. Н. Толстой «Война и мир»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 47.

Как в приведенном отрывке раскрывается проблема взаимоотношений художника и толпы?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; C1—С2.

    Счастлив путник, который после длинной, скучной дороги с её холодами, слякотью, грязью, невыспавшимися станционными смотрителями, бряканьями колокольчиков, починками, перебранками, я� �щиками, кузнецами и всякого рода дорожными подлецами видит наконец знакомую крышу с несущимися навстречу огоньками, и предстанут пред ним знакомые комнаты, радостный крик выбежавших навстречу людей, шум и беготня детей и успокоительные тихие речи, прерываемые пылающими лобзаниями, властными истребить всё печальное из памяти. Счастлив семьянин, у кого есть такой угол, но горе холостяку!
    Счастлив писатель, который мимо характеров скучных, противных, поражающих печальною своею действительностью, приближается к характерам, яв ляющим высокое достоинство человека, который из великого омута ежедневно вращающихся образов избрал одни немногие исключения, который не изменял ни разу возвышенного строя своей лиры, не ниспускался с вершины своей к бедным, ничтожным своим собратьям, и, не касаясь земли, весь повергался в свои далеко отторгнутые от неё и возвеличенные образы. Вдвойне завиден прекрасный удел его: он среди их как в родной семье; а между тем далеко и громко разносится его слава. Он окурил упоительным куревом людские очи; он чудно польстил им, сокрыв печальное � � жизни, показав им прекрасного человека. Всё, рукоплеща, несётся за ним и мчится вслед за торжественной его колесницей. Великим всемирным поэтом именуют его, парящим высоко над всеми другими гениями мира, как парит орел над другими высоко летающими. При одном имени его уже объемлются трепетом молодые пылкие сердца, ответные слёзы ему блещут во всех очах... Нет равного ему в силе — он Бог! Но не таков удел, и другая судьба писателя, дерзнувшего вызвать наружу всё, что ежеминутно пред очами и чего не зрят равнодушные очи, — всю страшную, потрясающ ую тину мелочей, опутавших нашу жизнь, всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша земная, подчас горькая и скучная дорога, и крепкою силою неумолимого резца дерзнувшего выставить их выпукло и ярко на всенародные очи! Ему не собрать народных рукоплесканий, ему не зреть признательных слёз и единодушного восторга взволнованных им душ; к нему не полетит навстречу шестнадцатилетняя девушка с закружившеюся головою и геройским увлеченьем; ему не позабыться в сладком обаянье им же исторгнутых звуков; ему не избежать, наконец, от современного суда, лицемерно-бесчувственного современного суда, который назовёт ничтожными и низкими им лелеянные созданья, отведёт ему презренный угол в ряду писателей, оскорбляющих человечество, придаст ему качества им же изображённых героев, отнимет от него и сердце, и душу, и божественное пламя таланта. Ибо не признаёт современный суд, что равно чудны стёкла, озирающие солн- цы и передающие движенья незамеченных насекомых; ибо не признаёт современный суд, что много нужно глубины душевной, дабы озарить картину, взят ую из презренной жизни, и возвести её в перл созданья; ибо не признаёт современный суд, что высокий восторженный смех достоин стать рядом с высоким лирическим движеньем и что целая пропасть между ним и кривляньем балаганного скомороха! Не признаёт сего современный суд и все обратит в упрёк и поношенье непризнанному писателю; без разделенья, без ответа, без участья, как бессемейный путник, останется он один посреди дороги. Сурово его поприще, и горько почувствует он своё одиночество.

Н.В. Гоголь «Мёртвые души»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 64.

В чём смысл соседства двух сцен — «сазаньего боя» и разговора по душам между отцом и сыном?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1—С2.

    Леса, пронзительно брунжа, зачертила воду, за ней косым зеленоватым полотном вставала вода. Пантелей Прокофьевич перебирал обрубковатыми пальцами держак черпала.
— Заверни е го на воду! Держи, а то пилой рубанёт!
— Небось!
Большой изжелта-красный сазан поднялся на поверхность, вспенил воду и, угнув тупую лобастую голову, опять шарахнулся вглубь.
— Давит, аж рука занемела... Нет, погоди!
— Держи, Гришка!
— Держу-у-у!
— Гляди под баркас не пущай!.. Гляди!
    Переводя дух, подвёл Григорий к баркасу лежавшего на боку сазана. Старик сунулся было с черпалом, но сазан, напрягая последние силы, вновь ушёл в глубину.
— Голову его подымай! Нехай глотнет ветру, он посмирнеет.
Выводив, Григорий снова подтянул к баркасу измученного сазана. Зевая широко раскрытым ртом, тот ткнулся носом в шершавый борт и стал, переливая шевелящееся оранжевое золото плавников.
— Отвоевался! — крякнул Пантелей Прокофьевич, поддевая его черпаком.
Посидели ещё с полчаса. Стихал сазаний бой.
-Сматывай, Гришка. Должно, последнего запрягли, ишо не дождёмся.
Собрались. Григорий оттолкнулся от берега. Проехали половину пути. По лицу отца Григорий видел, что хочет тот что-то сказать, но старик молча поглядывал на размётанные под горой дворы хутора.
— Ты, Григорий, вот что... — нерешительно начал он, теребя завязки лежавшего под ногами мешка, — примечаю, ты, никак, с Аксиньей Астаховой...
Григорий густо покраснел, отвернулся. Воротник рубахи, врезаясь в мускулистую прижжённую солнце- гревом шею, выдавил белую полоску.
— Ты гляди, парень, — уже жёстко и зло продолжал старик, — я с тобой не так загутарю. Степан нам сосед, и с его бабой не дозволю баловать. Тут дело могет до греха взыграть, а я наперёд упреждаю: примечу — запорю!
Пантелей Прокофьевич ссучил пальцы в узловатый кулак, — жмуря выпуклые глаза, гляд ел, как с лица сына сливала кровь.
— Наговоры, — глухо, как из воды, буркнул Григорий и прямо в синеватую переносицу поглядел отцу.
— Ты помалкивай.
— Мало что люди гутарют...
— Цыц, сукин сын!
    Григорий слёг над веслом. Баркас заходил скачками. Завитушками заплясала люлюкающая за кормой вода.
До пристани молчали оба. Уже подъезжая к берегу, отец напомнил:
— Гляди не забудь, а нет — с нонешнего дня прикрыть все игрища. Чтоб с базу ни шагу. Так-то!
Промолчал Григорий. Примыкая баркас, спросил:
— Рыбу бабам отдать?
— Понес� � купцам продай, — помягчел старик, — на табак разживёшься.
    Покусывая губы, шёл Григорий позади отца. «Выкуси, батя, хоть стреноженный, уйду ноне на игрище», — думал, злобно обгрызая глазами крутой отцовский затылок.

М. А. Шолохов «Тихий Дон»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 81.

Что привнёс в жизнь Актёра и других ночлежников странник Лука?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1—С2.

    Лука (выходя из кухни). Ну, обыграли татарина? Водочку пить пойдёте?     Барон. Идём с нами!
    Сатин. Посмотреть бы, каков ты есть пьяный! Лука. Не лучше трезвого-то...
    Актёр. � �дем, старик... я тебе продекламирую куплеты...
    Лука. Чего это? Актёр. Стихи, — понимаешь? Лука. Стихи-и! А на что они мне, стихи-то?.. Актёр. Это — смешно... А иногда — грустно... Сатин. Ну, куплетист, идёшь? (Уходит с Бароном.)
Актёр. Иду... я догоню! Вот, например, старик, из одного стихотворения... начало я забыл... забыл! (Потирает лоб.)
    Бубнов. Готово! Пропала твоя дамка... ходи! Медведев. Не туда я пошёл... пострели её! Актёр. Раньше, когда мой организм не был отравлен алкоголем, у меня, старик-, была хорошая память... А-теперь вот... к� �нчено, брат! Всё кончено для меня! Я всегда читал это стихотворение с большим успехом... гром аплодисментов! Ты... не знаешь, что такое аплодисменты... это, брат, как... водка!.. Бывало, выйду, встану вот так... (Становится в позу.) Встану... и... (Молчит.) Ничего не помню... ни слова... не помню! Любимое стихотворение... плохо это, старик?
    Л у к а . Да уж чего хорошего, коли любимое забыл? В любимом — вся душа...
    Актёр. Пропил я душу, старик... я, брат, погиб... А почему — погиб? Веры у меня не было... Кончен я...
    Лука. Ну, чего? Ты... лечись! От пьянства нынче лечат, слышь! Бесплатно, браток, лечат... такая уж лечебница устроена для пьяниц... чтобы, значит, даром их лечить... Признали, видишь, что пьяница — тоже человек... и даже — рады, когда он лечиться желает! Ну-ка вот, валяй! Иди...
    Актёр (задумчиво). Куда? Где это?
    Лука. А это... в одном городе... как его? Название у него эдакое... Да я тебе город назову!.. Ты только вот чего: ты пока готовься! Воздержись... возьми себя в руки и — терпи... А потом — вылечишься... и начнёшь жить снова... хорошо, брат, снова-то! Ну, ре шай... в два приёма...
    Актёр (улыбаясь). Снова... сначала... Это — хорошо. Н-да... Снова? (Смеётся.) Ну... да! Я могу?! Ведь могу, а?
    Л у к а . А чего? Человек — всё может... лишь бы захотел...
    Актёр (вдруг, как бы проснувшись). Ты — чудак! Прощай пока! (Свистит.) Старичок... прощай... (Уходит.)

М. Горький «На дне»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 99.

Какую роль играет приведённая сцена в развитии сюжета пьесы?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1-С2.

    Городничий. Обязанность моя, как градоначальника здешнего города, заботиться о том, чтобы проезжающим и всем благородным людям никаких притеснений...
    Хлестаков (сначала немного заикается, но к � �онцу речи говорит громко). Да что же делать?.. Я не виноват... Я, право, заплачу... Мне пришлют из деревни.
    Бобчинский выглядывает из дверей.
Он больше виноват: говядину мне подаёт такую твёрдую, как бревно; а суп — он чёрт знает чего плеснул туда, я должен был выбросить его за окно. Он меня морил голодом по целым дням... Чай такой странный: воняет рыбой, а не чаем. Да что ж я... Вот новость!
    Городничий {робея). Извините, я, право не виноват. На рынке у меня говядина всегда хорошая. Привозят холмогорские купцы, люди трезвые и по ведения хорошего. Я уж не знаю, откуда он берёт такую. А если что не так, то... Позвольте мне предложить вам переехать со мною на другую квартиру.
    Хлестаков. Нет, не хочу! Я знаю, что значит на - другую квартиру: то есть — в тюрьму. Да какое вы имеете право? Да как вы смеете?.. Да вот я... Я служу в Петербурге. (Бодрится.)Я, я, я...
    Городничий (в сторону). О господи ты боже, какой сердитый! Всё узнал, все рассказали проклятые купцы!
    Хлестаков (храбрясь). Да вот вы хоть тут со всей своей командой — не пойду! Я прямо к мин� �стру! (Стучит кулаком по столу.) Что вы? Что вы?
    Городничий (вытянувшись и дрожа всем телом). Помилуйте, не погубите! Жена, дети маленькие... не сделайте несчастным человека.
    Хлестаков. Нет, я не хочу! Вот ещё! мне какое дело? Оттого, что у вас жена и дети, я должен идти в тюрьму, вот прекрасно!
    Бобчинский выглядывает в дверь и с испугом прячется.
Нет, благодарю покорно, не хочу.
    Городничий (дрожа). По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния... Сами извольте посудить: казё нного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои: это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
    Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.) Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях и о какой-то унтер-офицерской вдове... Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко... Вот ещё! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.
    Городничий (в сторону). О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! Разбери кто хочет! Не знаешь, с какой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать на авось. (Вслух.) Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чём другом, то готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
    Хлестаков. Дайте, дайте мне взаймы! Я сейчас же расплачусь с трактирщиком. Мне бы только рублей двести или хоть даже и меньше.
    Городничий (поднося бумажки). Ровно двести рублей, хоть и не трудитесь считать.
Н.В. Гоголь «Ревизор»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 116.

Что даёт основание считать поступок героя «Судьбы человека» подвигом?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент текста и выполните задания В1-В7, С1-С2.

    На четвёртый день прямо из совхоза, гружённый хлебом, подворачиваю к чайной. Парнишка мой там сидит на крыльце, ножонками болтает и, по всему видать, голодный. Высунулся я в окошко, кричу ему: «Эй, Ван юшка! Садись скорее на машину, прокачу на элеватор, а оттуда вернёмся сюда, пообедаем». Он от моего окрика вздрогнул, соскочил с крыльца, на подножку вскарабкался и тихо так говорит: «А вы откуда знаете, дядя, что меня Ваней зовут?» И глазёнки широко раскрыл, ждёт, что я ему отвечу. Ну, я ему говорю, что я, мол, человек бывалый и всё знаю.
    Зашёл он с правой стороны, я дверцу открыл, посадил его рядом с собой, поехали. Шустрый такой парнишка, а вдруг чего-то притих, задумался и нет-нет да и взглянет на меня из-под длинных своих загнутых квер ху ресниц, вздохнёт. Такая мелкая птаха, а уже научился вздыхать. Его ли это дело? Спрашиваю: «Где же твой отец, Ваня?» Шепчет: «Погиб на фронте». — «А мама?» — «Маму бомбой убило в поезде, когда мы ехали». — «А откуда вы ехали?» — «Не знаю, не помню...» — «И никого у тебя тут родных нету?» — «Никого». — «Где же ты ночуешь?» — «А где придётся».
Закипела тут во мне горючая слеза, и сразу я решил: «Не бывать тому, чтобы нам порознь пропадать! Возьму его к себе в дети». И сразу у меня на душе стало легко и как-то светло. Наклонился я к нему, тихонько спрашив� �ю: «Ванюшка, а ты знаешь, кто я такой?» Он и спросил, как выдохнул: «Кто?» Я ему и говорю так же тихо: «Я — твой отец».
    Боже мой, что тут произошло! Кинулся он ко мне на шею, целует в щёки, в губы, в лоб, а сам, как свиристель, так звонко и тоненько кричит, что даже в кабинке глушно: «Папка родненький! Я знал! Я знал, что ты меня найдёшь! Все равно найдёшь! Я так долго ждал, когда ты меня найдёшь!» Прижался ко мне и весь дрожит, будто травинка под ветром. А у меня в глазах туман, и тоже всего дрожь бьёт, и руки трясутся... Как я тогда руля не упусти� �, диву можно даться! Но в кювет всё же нечаянно съехал, заглушил мотор. Пока туман в глазах не прошёл, — побоялся ехать, как бы на кого не наскочить. Постоял так минут пять, а сынок мой всё жмётся ко мне изо всех силёнок, молчит, вздрагивает. Обнял я его правой рукою, потихоньку прижал к себе, а левой развернул машину, поехал обратно, на свою квартиру. Какой уж там мне элеватор, тогда мне не до элеватора было.
    Бросил машину возле ворот, нового своего сынишку взял на руки, несу в дом. А он как обвил мою шею ручонками, так и не оторвался до � �амого места. Прижался своей щекой к моей небритой щеке, как прилип. Так я его и внёс. Хозяин и хозяйка в аккурат дома были. Вошёл я, моргаю им обоими глазами, бодро так говорю: «Вот и нашёл я своего Ванюшку! Принимайте нас, добрые люди!» Они, оба мои бездетные, сразу сообразили, в чём дело, засуетились, забегали. А я никак сына от себя не оторву. Но кое-как уговорил. Помыл ему руки с мылом, посадил за стол. Хозяйка щей ему в тарелку налила, да как глянула, с какой он жадностью ест, так и залилась слезами. Стоит у печки, плачет себе в передник. Ванюшка мой у видал, что она плачет, подбежал к ней, дергает её за подол и говорит: «Тётя, зачем же вы плачете? Папа нашёл меня возле чайной, тут всем радоваться надо, а вы плачете». А той — подай бог, она ещё пуще разливается, прямо-таки размокла вся!
    осле обеда повёл я его в парикмахерскую, постриг, а дома сам искупал в корыте, завернул в чистую простыню. Обнял он меня и так на руках моих и уснул.

М.А. Шолохов «Судьба человека»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 133.

Что можно сказать о системе воспитания в семье Простаковых?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент текста и выполните задания В1-В7; С1-С2.

    Г-жа Простакова (Тришке). Выйди вон, скот. (Еремеевне.) Поди ж, Еремеевна, дай позавтракать ребёнку. Вить, я чаю, скоро и учители придут.
    Еремеевна. Он уже и так, матушка, пять булочек скушать изволил.
    Г-жа Простакова. Так тебе жаль шестой, бестия? Вот какое усердие! Изволь смотреть.
    Еремеевна. Да во здравие, матушка. Я вить сказала это для Митрофана же Терентьевича. Протосковал до самого утра.
    Г-ж а Простакова. Ах, мати божия! Что с тобою сделалось, Митрофанушка?
    Митрофан. Так, матушка. Вчера после ужина схватило.
    Скотинин. Да видно, брат, поужинал ты плотно.
    Митрофан. А я, дядюшка, почти и вовсе не ужинал.
    Простаков. Помнится, друг мой, ты что-то с кушать изволил.
    Митрофан. Да что! Солонины ломтика три, да подовых, не помню, пять, не помню, шесть.
    Еремеевна. Ночью то и дело испить просил. Квасу целый кувшинец выкушать изволил.
    Митрофан. И теперь как шальной хожу. Ночь всю така дрянь в глаза лезла.
    Г-ж а Простакова. Какая же дрянь, Митрофанушка?
    Митрофан. Да то ты, матушка, то батюшка.
    Г-ж а Простакова. Как же это?
    Митрофан. Лишь стану засыпать, то и вижу, будто ты, матушка, изволишь бить батюшку.
    Простаков (в сторону). Ну, беда моя! Сон в руку!
    Митрофан (разнежась). Так мне и жаль стало.
    Г-ж а Простакова (с досадою). Кого, Митрофанушка?
    Митрофан. Тебя, матушка: ты так устала, колотя батюшку.
    Г-ж а Простакова. Обойми меня, друг мой сердечный! Вот сынок, одно моё утешение.
    Скотинин. Ну, Митрофанушка, ты, я вижу, матушкин сынок, а не батюшкин!
    Простаков. По крайней мере я люблю его, как надлежит родителю, то-то умное дитя, то-то разумное, забавник, затей� �ик; иногда я от него вне себя и от радости сам истинно не верю, что он мой сын.
    Скотинин. Только теперь забавник наш стоит что-то нахмурясь.
    Г-ж а Простакова. Уж не послать ли за доктором в город?
Митрофан. Нет, нет, матушка. Я уж лучше сам выздоровлю. Побегу-тка теперь на голубятню, так авось-либо...
    Г-ж а Простакова. Так авось-либо господь милостив. Поди, порезвись, Митрофанушка.
    Митрофан с Еремеевною уходят.

Д. И. Фонвизин «Недоросль».

Показать текстСпрятать текст

C1 № 150.

Какую роль в судьбе Ивана Бездомного сыграла описанная встреча?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент текста и выполните задания В1-В7; С1-С2.

    Иван спустил ноги с постели и всмотрелся. С балкона осторожно заглядывал в комнату бритый, темноволосый, с острым носом, встревоженными глазами и со свешивающимся на лоб клоком волос человек примерно лет тридцати восьми.
Убедившись в том, что Иван один, и прислушавшись, таинственный посетитель осмелел и вошёл в комнату. Тут увидел Иван, что пришедший одет в больничное. На нём было бельё, туфли на босу ногу, на плечи наброшен бурый халат.
    Пришедший подмигнул Ивану, спрятал в карман связку ключей, шёпотом осведомился: «Можно присесть?» — и, получив утвердительный кивок, поместился в кресле.
— Как же вы сюда попали? — повинуясь сухому грозящему пальцу, шёпотом спросил Иван. — Ведь балконные-то решётки на замках?
— Решётки-то на замках, — подтвердил "гость, — но Прасковья Федоровна — милейший, но, увы, рассеянный человек. Я стащил у неё месяц тому назад связку ключей и, таким образом, получил возможность выходить на общий балкон, а он тянется вокруг всего этажа, и, таким образом, иногда навестить соседа.
— Раз вы можете выходить на балкон, то вы можете удрать. Или высоко? — заинтересовался Иван.
— Нет, — твёрдо ответил гость, — я не могу удрать отсюда не потому, что высоко, а потому, что мне удирать некуда. — И после паузы он добавил: — Итак, сидим?
— Сидим, — ответил И ван, вглядываясь в карие и очень беспокойные глаза пришельца.
— Да... — тут гость встревожился, — но вы, надеюсь, не буйный? А то я, знаете ли, не выношу шума, возни, насилий и всяких вещей в этом роде. В особенности ненавистен мне людской крик, будь то крик страдания, ярости или иной какой-нибудь крик. Успокойте меня, скажите, вы не буйный?
— Вчера в ресторане я одному типу по морде засветил, — мужественно признался преображённый поэт.
— Основание? — строго спросил гость.
— Да, признаться, без основания, — сконфузившись, ответил Иван.
— Без образие, — осудил гость Ивана и добавил: — А кроме того, что это вы так выражаетесь: по морде засветил? Ведь неизвестно, что именно имеется у человека, морда или лицо. И, пожалуй, ведь всё-таки лицо. Так что, знаете ли, кулаками... Нет, уж это вы оставьте, и навсегда.
Отчитав таким образом Ивана, гость осведомился:
— Профессия?
— Поэт, — почему-то неохотно признался Иван.
Пришедший огорчился.
— Ох, как мне не везёт! — воскликнул он, но тут же спохватился, извинился и спросил: — А как ваша фамилия?
— Бездомный.
— Эх, эх... — сказал гость, морща� �ь.
— А вам, что же, мои стихи не нравятся? — с любопытством спросил Иван.
— Ужасно не нравятся.
— А вы какие читали?
— Никаких я ваших стихов не читал! — нервно воскликнул посетитель.
— А как же вы говорите?
— Ну, что ж тут такого, — ответил гость, — как будто я других не читал? Впрочем... разве что чудо? Хорошо, я готов принять на веру. Хороши ваши стихи, скажите сами?
— Чудовищны! — вдруг смело и откровенно произнёс Иван.
— Не пишите больше! — попросил пришедший умоляюще.
— Обещаю и клянусь! — торжественно произнёс Иван.
Клятву скр� �пили рукопожатием...

М.А. Булгаков «Мастер и Маргарита»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 167.

Какую оценку даёт герой (а вместе с ним автор) своему поколению?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент текста и выполните задания В1-В7; С1-С2.

    Я возвращался домой пустыми переулками станицы; месяц, полный и красный, как зарево пожара, начинал показываться из-за зубчатого горизонта домов; звёзды спокойно сияли на тёмно-голубом своде, и мне стало с� �ешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные права!.. И что ж? эти лампады, зажжённые, по их мнению, только для того, чтобы освещать их битвы и торжества, горят с прежним блеском, а их страсти и надежды давно угасли вместе с ними, как огонёк, зажжённый на краю леса беспечным странником! Но зато какую силу воли придавала им уверенность, что целое небо со своими бесчисленными жителями на них смотрит с участием, хотя н� �мым, но неизменным!.. А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном конце, мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного счастия, потому знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались от одного заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределённого, хотя и истинного наслаждения, которое встречает душа во вся кой борьбе с людьми или судьбою...
    И много других подобных дум проходило в уме моем; я их не удерживал, потому что не люблю останавливаться на какой-нибудь отвлечённой мысли. И к чему это ведёт?.. В первой молодости моей я был мечтателем, я любил ласкать попеременно то мрачные, то радужные образы, которые рисовало мне беспокойное и жадное воображение. Но что от этого мне осталось? одна усталость, как после ночной битвы с привидением, и смутное воспоминание, исполненное сожалений. В этой напрасной борьбе я истощил и жар души, и посто� �нство воли, необходимое для действительной жизни; я вступил в эту жизнь, пережив её уже мысленно, и мне стало скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно ему известной книге.

М. Ю. Лермонтов «Герой нашего времени»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 184.

Почему автор «Евгения Онегина» стремится отобразить «низкую природу», жертвуя « высоким» слогом?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; C1—С2.

I
В тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе,
Зимы ждала, ждала природа.
Снег выпал только в январе
На третье в ночь. Проснувшись рано,
В окно увидела Татьяна
По утру побелевший двор,
Куртины, кровли и забор,
На стёклах легкие узоры,
Деревья в зимнем серебре,
Сорок весёлых на дворе
И мягко устланные горы
Зимы блистательным ковром.
Всё ярко, всё бело кругом.

II
Зима!...Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетётся рысью как-нибудь;
Бразды пушистые взрывая,
Летит кибитка удалая;
Ямщик сидит на облучке
В тулупе, в красном кушаке.
Вот бегает дворовый мальчик,
В салазки жучку посадив,
Себя в коня преобразив;
Шалун уж заморози� � пальчик:
Ему и больно и смешно,
А мать грозит ему в окно...

III
Но, может быть, такого рода
Картины вас не привлекут:
Всё это низкая природа;
Изящного не много тут.
Согретый вдохновенья богом,
Другой поэт роскошным слогом
Живописал нам первый снег
И все оттенки зимних нег;
Он вас пленит, я в том уверен,
Рисуя в пламенных стихах
Прогулки тайные в санях;
Но я бороться не намерен
Ни с ним покамест, ни с тобой,
Певец финляндки молодой!
IV
Татьяна (русская душою,
Сама не зная, почему)
С её холодною красою < br>Любила русскую зиму,
На солнце иней в день морозный,
И сани, и зарею поздной
Сиянье розовых снегов,
И мглу крещенских вечеров.
По старине торжествовали
В их доме эти вечера:
Служанки со всего двора
Про барышень своих гадали
И им сулили каждый год
Мужьёв военных и поход.

А. С. Пушкин «Евгений Онегин»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 524.

Как в данном эпизоде «Отцов и детей» прослеживается основной конфликт произведения?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1-В7; С1-С2.

— Вот мы и дома, — промолвил Николай Петрович, снимая картуз и встряхи¬вая волосами. — Главное, надо теперь поужинать и отдохнуть.
— Поесть действительно не худо, — заметил, потягиваясь, Базаров и опустился на диван.
— Да, да, ужинать давайте, ужинать поскорее. — Николай Петрович без вся¬кой видимой причины потопал ногами. — Вот кстати и Прокофьич.
Вошел человек лет шестидесяти, беловолосый, худой и смуглый, в коричневом фраке с медными пуговицами и в розовом платочке на шее. Он осклабился, подо¬шел к ручке к Аркадию и, поклонившись гостю, отступил к двери и положил руки за спину.
— Вот он, Прокофьич, — начал Николай Петрович, — приехал к нам нако¬нец... Что? как ты его находишь?
— В лучшем виде-с, — проговорил старик и осклабился о пять, но тотчас же нахмурил свои густые брови. — На стол накрывать прикажете? — проговорил он внушительно.
— Да, да, пожалуйста. Но не пройдете ли вы сперва в вашу комнату, Евгений Васильич?
— Нет, благодарствуйте, незачем. Прикажите только чемоданишко мой туда стащить да вот эту одежонку, — прибавил он, снимая с себя свой балахон.
— Очень хорошо. Прокофьич, возьми же их шинель. (Прокофьич, как бы с не¬доумением, взял обеими руками базаровскую «одежонку» и, высоко подняв ее над головою, удалился на цыпочках.) А ты, Аркадий, пойдешь к себе на ми нутку?
— Да, надо почиститься, — отвечал Аркадий и направился было к дверям, но в это мгновение вошел в гостиную человек среднего роста, одетый в темный ан¬глийский сьют, модный низенький галстух и лаковые полусапожки, Павел Петрович Кирсанов. На вид ему было лет сорок пять: его коротко остриженные седые волосы отливали темным блеском, как новое серебро; лицо его, желчное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и легким резцом, являло следы красоты замечательной; особенно хороши были светлые, черные, продо лговатые глаза. Весь облик Аркадиева дяди, изящный и породистый, сохранил юношескую стройность и то стремление вверх, прочь от земли, которое большею частью исчезает после двадцатых годов.
Павел Петрович вынул из кармана панталон свою красивую руку с длинными розовыми ногтями, — руку, казавшуюся еще красивей от снежной белизны рукав¬чика, застегнутого одиноким крупным опалом, и подал ее племяннику. Совершив предварительно европейское «shake hands», он три раза, по-русски, поцеловался с ним, то есть три раза прикоснулся своими душистыми усами � �о его щек, и проговорил: «Добро пожаловать».
    Николай Петрович представил его Базарову: Павел Петрович слегка наклонил свой гибкий стан и слегка улыбнулся, но руки не подал и даже положил ее обрат¬но в карман.
— Я уже думал, что вы не приедете сегодня, — заговорил он приятным голо¬сом, любезно покачиваясь, подергивая плечами и показывая прекрасные белые зубы. — Разве что на дороге случилось?
— Ничего не случилось, — отвечал Аркадий, — так, замешкались немного.

И. С. Тургенев, «Отцы и дети»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 541.

Как в данном фрагменте проявляется неблагополучие семейных отношений в доме Кабановых?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1-В7; С1-С2.

ДЕЙСТВИЕ 1
Явление 5
    Кабанова, Кабанов, Катерина и Варвара
    Кабанова. Если ты хочешь мать послушать, так ты, как приедешь туда , сделай так, как я тебе приказывала.
    Кабанов. Да как же я могу, маменька, вас ослушаться!
    Кабанова. Не очень-то нынче старших уважают.
Варвара (про себя). Не уважишь тебя, как же!
    Кабанов. Я, кажется, маменька, из вашей воли ни на шаг.
    Кабанова. Поверила бы я тебе, мой друг, кабы своими глазами не видала да своими ушами не слыхала, каково теперь стало почтение родителям от детей-то! Хоть бы то-то помнили, сколько матери болезней от детей переносят.
    Кабанов. Я, маменька...
  &n bsp; Кабанова. Если родительница что когда и обидное, по вашей гордости, скажет, так, я думаю, можно бы перенести! А! как ты думаешь?
    Кабанов. Да когда же я, маменька, не переносил от вас?
    Кабанова. Мать стара, глупа; ну, а вы, молодые люди, умные, не должны с нас, дураков, и взыскивать.
    Кабанов (вздыхая, в сторону). Ах ты, господи! (Матери.) Да смеем ли мы, маменька, подумать!
    Кабанова. Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, все думают добру научить. Ну, а это нынче н� � нравится. И пойдут детки-то по людям славить, что мать ворчунья, что мать проходу не дает, со свету сживает. А, сохрани господи, каким-нибудь словом снохе не угодить, ну и пошел разговор, что свекровь заела совсем.
    Кабанов. Нешто, маменька, кто говорит про вас?
    Кабанова. Не слыхала, мой друг, не слыхала, лгать не хочу. Уж кабы я слышала, я бы с тобой, мой милый, тогда не так заговорила. (Вздыхает.) Ох, грех тяжкий! Вот долго ли согрешить-то! Разговор близкий сердцу пойдет, ну и согрешишь, рассердишься. Нет, мой друг, говори что хочешь про меня. Никому не закажешь говорить; в глаза не посмеют, так за глаза станут.
    Кабанов. Да отсохни язык.
    Кабанова. Полно, полно, не божись! Грех! Я уж давно вижу, что тебе жена милее матери. С тех пор как женился, я уж от тебя прежней любви не вижу.
    Кабанов. В чем же вы, маменька, это видите?
    Кабанова. Да во всем, мой друг! Мать чего глазами не увидит, так у нее сердце вещун, она сердцем может чувствовать. Аль жена тебя, что ли, отводит от меня, уж не знаю. 
    Кабанов. Да нет, мам� �нька! что вы, помилуйте!
    Катерина. Для меня, маменька, все одно, что родная мать, что ты, да и Тихон тоже тебя любит.
    Кабанова. Ты бы, кажется, могла и помолчать, коли тебя не спрашивают. Не заступайся, матушка, не обижу, небось! Ведь он мне тоже сын; ты этого не забывай! Что ты выскочила в глазах-то поюлить! Чтобы видели, что ли, как ты мужа любишь? Так знаем, знаем, в глазах-то ты это всем доказываешь.
    Варвара (про себя). Нашла место наставления читать.
    Катерина. Ты про меня, маменька, напрасно это говоришь. Что при людях, что без людей, я все одна, ничего я из себя не доказываю.
    Кабанова. Да я об тебе и говорить не хотела; а так, к слову пришлось.

А. Н. Островский, «Гроза»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 558.

В чем заключается комизм "экзамена", устроенного для Митрофана?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания.


    Правдин (Митрофану). А далеко ли вы в истории?
    Митрофан. Далеко ль? Какова история. В иной залетишь за тридевять земель, за тридесято царство.
    Правдин. А! так этой-то истории учит вас Вра� �ьман?
    Стародум. Вральман? Имя что-то знакомое.
    Митрофан. Нет, наш Адам Адамыч истории не рассказывает; он, что я же, сам охотник слушать.
    Г-жа Простаков а. Они оба заставляют себе рассказывать истории скотницу Хавронью.
    Правдин. Да не у ней ли оба вы учились и географии?
    Г-жа Простакова (сыну). Слышишь, друг мой сердечный? Это что за наука?
    Митрофан (тихо матери). А я почем знаю.
    Г-жа Простакова (тихо Митрофану). Не упрямься, душенька. Теперь-то себя и � �оказать.
    Митрофан (тихо матери). Да я не возьму в толк, о чем спрашивают.
    Г-жа Простакова (Правдину ). Как, батюшка, назвал ты науку-то?
    Правдин. География.
    Г-жа Простакова (Митрофану). Слышишь, еоргафия.
    Митрофан. Да что такое! Господи боже мой! Пристали с ножом к горлу.
    Г-жа Простакова (Правдину ). И ведомо, батюшка. Да скажи ему, сделай милость, какая это наука-то, он ее и расскажет,
    Правдин. Описание земли.
    Г-жа Простакова (Стародуму). А � � чему бы это служило на первый случай?
    Стародум. На первый случай сгодилось бы и к тому, что ежели б случилось ехать, так знаешь, куда едешь.
    Г-жа Простакова. Ах, мой батюшка! Да извозчики-то на что ж? Это их дело. Это таки и наука-то не дворянская. Дворянин только скажи: повези меня туда, — свезут, куда изволишь. Мне поверь, батюшка, что, конечно, то вздор, чего не знает Митрофанушка.
    Стародум. О, конечно, сударыня. В человеческом невежестве весьма утешительно считать все то за вздор, чего не знаешь.
  &n bsp; Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково это? 
    Стародум. Препохвально. Надобно быть Скот инину, чтоб вкусить такую бла¬женную кончину.
    Скотинин. Да коль доказывать, что ученье вздор, так возьмем дядю Вавилу Фалелеича, О грамоте никто от него и не слыхивал, ни он ни от кого слышать не хотел: а какова была голоушка!
    Правдин. Что ж такое?
    Скотинин. Да с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота низки, забыл наклониться. Как хватит себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею , и бодрый конь вынес его и з ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать, есть ли на свете ученый лоб, который бы от такого тумака не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?
    Милон. Вы, господин Скотинин, сами признаете себя неученым человеком; однако, я думаю, в этом случае и ваш лоб был бы не крепче ученого.
    Стародум (Милону). Об заклад не бейся. Я думаю, что Скотинины все родом крепколобы.

Д.И. Фонвизин, «Недоросль»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 575.

Кто из героев одерживает победу в данном «поединке»? (Свой ответ обоснуйте.)

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1—С2.

    Павел Петрович весь горел нетерпением; его желания сбылись наконец. Речь зашла об одном из соседних помещиков. «Дрянь, аристократишко», — равнодушно заметил Базаров, который встречался с ни м в Петербурге.
— Позвольте вас спросить, — начал Павел Петрович, и губы его задрожали, — по вашим понятиям слова: «дрянь» и «аристократ» одно и то же означают?
— Я сказал: «аристократишко», — проговорил Базаров, лениво отхлебывая глоток чаю.
— Точно так-с: но я полагаю, что вы такого же мнения об аристократах, как и об аристократишках. Я считаю долгом объявить вам, что я этого мнения не разделяю. Смею сказать, меня все знают за человека либерального и любящего прогресс; но именно потому я уважаю аристократов — настоящих. Вспомните, милости вый государь (при этих словах Базаров поднял глаза на Павла Петровича), вспомните, милостивый государь, — повторил он с ожесточением, — английских аристократов. Они не уступают йоты от прав своих, и потому они уважают права других; они требуют исполнения обязанностей в отношении к ним, и потому они сами исполняют свои обязанности. Аристократия дала свободу Англии и поддерживает ее.
— Слыхали мы эту песню много раз, — возразил Базаров, — но что вы хотите этим доказать?
— Я эфтим хочу доказать, милостивый государь (Павел Петрович, когда серд ился, с намерением говорил: «эфтим» и «эфто», хотя очень хорошо знал, что подобных слов грамматика не допускает. В этой причуде сказывался остаток преданий Александровского времени. Тогдашние тузы, в редких случаях, когда говорили на родном языке, употребляли одни — эфто, другие — эхто: мы, мол, коренные русаки, и в то же время мы вельможи, которым позволяется пренебрегать школьными правилами), я эфтим хочу доказать, что без чувства собственного достоинства, без уважения к самому себе, — а в аристократе эти чувства развиты, — нет никакого проч� �ого основания общественному... bien public, общественному зданию. Личность, милостивый государь, — вот главное: человеческая личность должна быть крепка, как скала, ибо на ней все строится. Я очень хорошо знаю, например, что вы изволите находить смешными мои привычки, мой туалет, мою опрятность наконец, но это все проистекает из чувства самоуважения, из чувства долга, да-с, да-с, долга. Я живу в деревне, в глуши, но я не роняю себя, я уважаю в себе человека.
— Позвольте, Павел Петрович, — промолвил Базаров, — вы вот уважаете себя и сидите сложа руки; как ая ж от этого польза для bien public? Вы бы не уважали себя и то же бы делали.
Павел Петрович побледнел. 
— Это совершенно другой вопрос. Мне вовсе не приходится объяснять вам теперь, почему я сижу сложа руки, как вы изволите выражаться. Я хочу только сказать, что аристократизм — принсип, а без принсипов жить в наше время могут одни безнравственные или пустые люди. Я говорил это Аркадию на другой день его приезда и повторяю теперь вам. Не так ли, Николай?
Николай Петрович кивнул головой.
— Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы, — говори л между тем Базаров, — подумаешь, сколько иностранных... и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны.
— Что же ему нужно, по-вашему? Послушать вас, так мы находимся вне человечества, вне его законов. Помилуйте — логика истории требует...
— Да на что нам эта логика? Мы и без нее обходимся.
— Как так?
— Да так же. Вы, я надеюсь, не нуждаетесь в логике для того, чтобы положить себе кусок хлеба в рот, когда вы голодны. Куда нам до этих отвлеченностей!
Павел Петрович взмахнул руками.
— Я вас не понимаю после этого. Вы оскорбляете русс� �ий народ. Я не понимаю, как можно не признайать принсипов, правил! В силу чего же вы действуете?
— Я уже говорил вам, дядюшка, что мы не признаем авторитетов, — вмешался Аркадий.
— Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным, — промолвил Базаров. — В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем.
— Все?
— Все.

И.С. Тургенев, «Отцы и дети»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 592. Чем внутренне выделяются Мелеховы в казачьей среде?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1—С2.

    Жена Прокофия умерла вечером этого же дня. Недоношенного ребенка, сжалившись, взяла бабка, Прокофьева мать.
    Его обложили пареными отрубями, поили кобыльим молоком и через месяц, убедившись в том, что сму� �лый турковатый мальчонок выживет, понесли в церковь, окрестили. Назвали по деду Пантелеем. Прокофий вернулся с каторги через двенадцать лет. Подстриженная рыжая с проседью борода и обычная русская одеж¬да делала его чужим, непохожим на казака. Он взял сына и стал на хозяйство.
Пантелей рос исчерна-смуглым, бедовым. Схож был на мать лицом и подбористой фигурой.
Женил его Прокофий на казачке — дочери соседа.
    С тех пор и пошла турецкая кровь скрещиваться с казачьей. Отсюда и повелись в хуторе горбоносые, диковато-красивые каза� �и Мелеховы, а по-уличному — Турки.
    Похоронив отца, въелся Пантелей в хозяйство: заново покрыл дом, прирезал к усадьбе с полдесятины гулевой земли, выстроил новые сараи и амбар под жестью. Кровельщик по хозяйскому заказу вырезал из обрезков пару жестяных петухов, укрепил их на крыше амбара. Веселили они мелеховский баз беспечным своим видом, придавая и ему вид самодовольный и зажиточный.
    Под уклон сползавших годков закряжистел Пантелей Прокофьевич: раздался в ширину, чуть ссутулился, но все же выглядел стариком с кладным. Был сух в кости, хром (в молодости на императорском смотру на скачках сломал левую ногу), носил в левом ухе серебряную полумесяцем серьгу, до старости не слиняли на нем вороной масти борода и волосы, в гневе доходил до беспамятства и, как видно, этим раньше времени состарил свою когда-то красивую, а теперь сплошь опутанную паутиной морщин, дородную жену.
    Старший, уже женатый сын его, Петро, напоминал мать: небольшой, курносый, в буйной повители пшеничного цвета волос, кареглазый; а младший, Григорий, в отца попер: на полголо вы выше Петра, хоть на шесть лет моложе, такой же, как у бати, вислый коршунячий нос, в чуть косых прорезях подсиненные миндалины горячих глаз, острые плиты скул обтянуты коричневой румянеющей кожей. Так же сутулился Григорий, как и отец, даже в улыбке было у обоих общее, зверова- тое.
    Дуняшка — отцова слабость — длиннорукий, большеглазый подросток, да Петрова жена Дарья с малым дитем — вот и вся мелеховская семья.

М. Л. Шолохов, «Тихий Дон»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 609.

Какими чувствами наполнено авторское размышление о Москве?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1—С2.

XXXVI
Но вот уж близко. Перед ними
Уж белокаменной Москвы.
Как жар, крестами золотыми
Горят старинные главы.
Ах, братцы!как я был доволен,
Когда церквей и колоколен,
Садов, чертогов полукруг
Открылся пре� �о мною вдруг!
Как часто в горестной разлуке,
В моей блуждающей судьбе,
Москва, я думал о тебе!
Москва... как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!

XXXVII
Вот, окружен своей дубравой,
Петровский замок. Мрачно он
Недавнею гордится славой.
Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоенный,
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля:
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
Не праздник, не приемный дар,
Она готовила пожар
Нетерпеливому герою.
Отсел е, в думу погружен,
Глядел на грозный пламень он.

XXXVIII
Прощай, свидетель падшей славы,
Петровский замок. Ну! не стой,
Пошел! Уже столпы заставы
Белеют; вот уж по Тверской
Возок несется чрез ухабы.
Мелькают мимо будки, бабы, 
Мальчишки, лавки, фонари,
Дворцы, сады, монастыри,
Бухарцы, сани, огороды,
Купцы, лачужки, мужики,
Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, магазины моды,
Балконы, львы на воротах
И стаи галок на крестах.

XXXIX
В сей утомительной прогулке
Проходит час-другой, и вот
У Харитонья в переулке
Возок пред домом у ворот
Остановился...

Показать текстСпрятать текст

C1 № 626.

Что имел в виду мудрец, утверждавший* что наказание Ларры — в нем самом?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1—С2.


    Долго говорили с ним и наконец увидели, что он считает себя первым на земле и, кроме себя, не видит ничего. Всем даже страшно стало, когда поняли, на какое одиночество он обрекал себя. У него не бы ло ни племени, ни матери, ни скота, ни жены, и он не хотел ничего этого.
Когда люди увидали это, они снова принялись судить о том, как наказать его. Но теперь недолго они говорили, — тот, мудрый, не мешавший им судить, заговорил сам:
— Стойте! Наказание есть. Это страшное наказание; вы не выдумаете такого в тысячу лет! Наказание ему — в нем самом! Пустите его, пусть он будет свободен. Вот его наказание!
    И тут произошло великое. Грянул гром с небес, — хотя на них не было туч. Это силы небесные подтверждали речь мудрого. Все поклонились и разошлись. А этот юноша, который теперь получил имя Лappa, что значит: отверженный, выкинутый вон, — юноша громко смеялся вслед людям, которые бросили его, смеялся, оставаясь один, свободный, как отец его. Но отец его — не был человеком... А этот — был человек. И вот он стал жить, вольный, как птица. Он приходил в племя и похищал скот, девушек — все, что хотел. В него стреляли, но стрелы не могли пронзить его тела, закрытого невидимым покровом высшей кары. Он был ловок, хищен, силен, жесток и не встречался с людьми лицом к лицу. Только издали видели его. И долго он, одинокий, так вился около людей, долго — не один десяток годов. Но вот однажды он подошел близко к людям и, когда они броси¬лись на него, не тронулся с места и ничем не показал, что будет защищаться. Тогда один из людей догадался и крикнул громко:
— Не троньте его. Он хочет умереть!
    И все остановились, не желая облегчить участь того, кто делал им зло, не желая убивать его. Остановились и смеялись над ним. А он дрожал, слыша этот смех, и все искал чего-то на своей груди, хватаясь за нее руками. И вдруг он бросился на людей, под няв камень. Но они, уклоняясь от его ударов, не нанесли ему ни одного, и когда он, утомленный, с тоскливым криком упал на землю, то отошли в сторону и наблюдали за ним. Вот он встал и, подняв потерянный кем-то в борьбе с ним нож, ударил им себя в грудь. Но сломался нож — точно в камень ударили им. И снова он упал на землю и долго бился головой об нее. Но земля отстранялась от него, углубляясь от ударов его головы.
— Он не может умереть! — с радостью сказали люди. И ушли, оставив его. Он лежал кверху лицом и видел — высоко в небе черными точками плавали � �огучие орлы. В его глазах было столько тоски, что можно было бы отравить ею всех людей мира. Так, с той поры остался он один, свободный, ожидая смерти. И вот он ходит, ходит повсюду... Видишь, он стал уже как тень и таким будет вечно! Он не понимает ни речи людей, ни их поступков — ничего. И все ищет, ходит, ходит... 
Ему нет жизни, и смерть не улыбается ему. И нет ему места среди людей... Вот как был поражен человек за гордость!»
    Старуха вздохнула, замолчала, и ее голова, опустившись на грудь, несколько раз странно качнулась.

М. Горьк ий, «Старуха Изергиль»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 643.

Почему городничий с такой легкостью поверил болтунам Бобчинскому и Добчинскому?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1—С2.

    Бобчинский <...> Только что мы в гостиницу, как вдруг молодой человек...
    Добчинский (перебивая). Недурной наружности, в партикулярном платье...
    Бобчинский. Неду рной наружности, в партикулярном платье, ходит этак по комнате, и в лице этакое рассуждение... физиономия... поступки, и здесь (вертит рукою около лба) много, много всего. Я будто предчувствовал и говорю Петру Ивановичу: «Здесь что-нибудь неспроста-с». Да. А Петр-то Иванович уж мигнул пальцем и подозвали трактирщика-с, трактирщика Власа: у него жена три недели назад тому родила, и такой пребойкий мальчик, будет так же, как и отец, содержать трактир. Подозвавши Власа, Петр Иванович и спроси его потихоньку: «Кто, говорит, этот молодой человек? » — а Вла� � и отвечает на это: «Это», — говорит... Э, не перебивайте, Петр Иванович, пожалуйста, не перебивайте; вы не расскажете, ей-богу не расскажете: вы пришепетываете; у вас, я знаю, один зуб во рту со свистом... «Это, говорит, молодой человек, чиновник, — да-с, — едущий из Петербурга, а по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит, в Саратовскую губернию и, говорит, престранно себя аттестует: другую уж неделю живет, из трактира не едет, забирает все на счет и не копейки не хочет платить». Как сказал он мне это, а меня так вот свыше и враз� �мило. «Э! » — говорю я Петру Ивановичу...
    Добчинский. Нет, Петр Иванович, это я сказал: «э! »
    Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — Ас какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию? » Да-с. А вот он-то и есть этот чиновник.
    Городничий. Кто, какой чиновник?
    Бобчинский. Чиновник-та, о котором изволили получили нотацию, — ревизор.
    Городничий (в страхе). Что вы, господь с вами! это не он.
    До бчинский. Он! и денег не платит и не едет. Кому же б быть, как не ему? И подорожная прописана в Саратов.
    Бобчинский. Он, он, ей-богу он... Такой наблюдательный: все обсмотрел. Увидел, что мы с Петром-то Ивановичем ели семгу, — больше потому, что Петр Иванович насчет своего желудка... да, так он и в тарелки к нам заглянул. Меня так и проняло страхом.
    Городничий. Господи, помилуй нас, грешных! Где же он там живет?
    Добчинский. В пятом номере, под лестницей.
    Бобчинский. В том самом номере, где прошлого г ода подрались приезжие офицеры.
    Городничий. И давно он здесь?
    Добчинский. А недели две уж. Приехал на Василья Египтянина.
    Городничий. Две недели! (В сторону.) Батюшки, сватушки! Выносите, святые угодники! В эти две недели высечена унтер-офицерская жена! Арестантам не выдавали провизии! На улицах кабак, нечистота! Позор! поношенье! (Хватается за голову.)
    Артемий Филиппович. Что ж, Антон Антонович? — ехать парадом в гостиницу.
    Аммос Федорович. Нет, нет! Вперед пустить голову, ду� �овенство, купечество; вот и в книге «Деяния Иоанна Масона»...
    Городничий. Нет, нет; позвольте уж мне самому. Бывали трудные случаи в жизни, сходили, еще даже и спасибо получал. Авось бог вынесет и теперь. (Обращаясь к Бобчинскому.) Вы говорите, он молодой человек?
    Бобчинский. Молодой, лет двадцати трех или четырех с небольшим.
    Городничий. Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по своей части, а я отправлюсь сам или вот хоть с Петро� � Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей...

Н. В. Гоголь, «Ревизор»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 660.

Чем объясняется базаровская ирония по отношению к представителям старшего поколения?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1—С2.

    За ужином разговаривали мало. Особенно Базаров почти ничего не говорил, но ел много. Николай Петрович рассказывал разные случаи из своей, как он выражался фермерской жизни, толков ал о предстоящих правительственных мерах, о комитетах, о депутатах, о необходимости заводить машины и т.д. Павел Петрович медленно похаживал взад и вперед по столовой (он никогда не ужинал), изредка отхлебывая из рюмки, наполненной красным вином, и еще реже произнося какое-нибудь замечание или скорее восклицание, вроде «а! эге! гм!». Аркадий сообщил несколько петербургских новостей, но он ощущал небольшую неловкость, ту неловкость, которая обыкновенно овладевает молодым человеком, когда он только что перестал быть ребенком и возвратился в ме� �то, где привыкли видеть и считать его ребенком. Он без нужды растягивал свою речь, избегал слова «папаша» и даже раз заменил его словом «отец», произнесенным, правда, сквозь зубы; с излишнею развязностью налил себе в стакан гораздо больше вина, чем самому хотелось, и выпил все вино. Прокофьич не спускал с него глаз и только губами пожевывал. После ужина все тотчас разошлись.
— А чудаковат у тебя дядя, — говорил Аркадию Базаров, сидя в халате возле его постели и насасывая короткую трубочку. — Щегольство какое в деревне, подумаешь! Ногти-то, ног� �и, хоть на выставку посылай!
— Да ведь ты не знаешь, — ответил Аркадий, — ведь он львом был в свое время. Я когда-нибудь расскажу тебе его историю. Ведь он красавцем был, голову кружил женщинам.
— Да, вот что! По старой, значит, памяти. Пленять-то здесь, жаль, некого. Я все смотрел: этакие у него удивительные воротнички, точно каменные, и подбородок так аккуратно выбрит. Аркадий Николаич, ведь это смешно?
— Пожалуй; только он, право, хороший человек.
— Архаическое явление! А отец у тебя славный малый. Стихи он напрасно читает и в хозяйстве вряд ли смыслит, но он добряк.
— Отец у меня золотой человек.
— Заметил ли ты, что он робеет?
Аркадий качнул головою, как будто он сам не робел.
— Удивительное дело, — продолжал Базаров, — эти старенькие романтики! Разовьют в себе нервную систему до раздражения... ну, равновесие и нарушено. Однако прощай! В моей комнате английский рукомойник, а дверь не запирается. Все-таки это поощрять надо — английские рукомойники, то есть прогресс!
    Базаров ушел, а Аркадием овладело радостное чувство. Сладко засыпать в родимом доме, на знакомой постеле, под одеялом, над которым трудились любимые руки, быть может руки нянюшки, те ласковые, добрые и неутомимые руки. Арка¬дий вспомнил Егоровну, и вздохнул, и пожелал ей царствия небесного... О себе он не молился.
    И он и Базаров заснули скоро, но другие лица в доме долго еще не спали. Возвращение сына взволновало Николая Петровича. Он лег в постель, но не загасил свечки и, подперши рукою голову, думал долгие думы. Брат его сидел далеко за полночь в своем кабинете, на широком гамбсовом кресле, перед камином, в котором слабо тлел к� �менный уголь. Павел Петрович не разделся, только китайские красные туфли без задков сменили на его ногах лаковые полусапожки. Он держал в руках последний нумер Galignani, но он не читал; он глядел пристально в ка¬мин, где, то замирая, то вспыхивая, вздрагивало голубоватое пламя... Бог знает, где бродили его мысли, но не в одном только прошедшем бродили они: выражение его лица было сосредоточенно и угрюмо, чего не бывает, когда человек занят одними воспоминаниями.

И. С. Тургенев «Отцы и дети»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 677.

Как различное отношение ночлежников к Настиному рассказу отражает основной конфликт пьесы?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1—С2.

    «Пустырь» — засоренное разным хламом и заросшее бурьяном дворовое место. В глубине его — высокий кирпичный брандмауер. Он закрывает небо. Около него — кусты бузины. Направ� � — темная, бревенчатая стена какой-то надворной постройки: сарая или конюшни. А налево — серая, покрытая остатками штукатурки стена того дома, в котором помещается ночлежка Костылевых. Она стоит наискось, так что ее задний угол выходит почти на средину пустыря. Между ею и красной стеной — узкий проход. В серой стене два окна: одно — в уровень с землей, другое — аршина на два выше и ближе к брандмауеру. У этой стены лежат розвальни кверху полозьями и обрубок бревна, длиною аршина в четыре. Направо у стены — куча старых досок, брусьев. Вечер, захо дит солнце, освещая брандмауер красноватым светом. Ранняя весна, недавно стаял снег. Черные сучья бузины еще без почек. На бревне сидят рядом Наташа и Настя. На дровнях — Лука и Барон. Клещ лежит на куче дерева у правой стены. В окне у земли — рожа Бубнова.
    Настя (закрыв глаза и качая головой в такт словам, певуче рассказывает). Вот приходит он ночью в сад, в беседку, как мы уговорились... а уж я его давно жду и дрожу от страха и горя. Он тоже дрожит весь и — белый, как мел, а в руках у него леворверт...
    Наташа (грызет семечки ). Ишь! Видно, правду говорят, что студенты — отчаянные...
    Настя. И говорит он мне страшным голосом: «Драгоценная моя любовь...»
    Бубнов. Хо-хо! Драгоценная?
    Барон. Погоди! Не любо — не слушай, а врать не мешай... Дальше!
    Настя. «Ненаглядная, говорит, моя любовь! Родители, говорит, согласия своего не дают, чтобы я венчался с тобой... и грозят меня навеки проклясть за любовь к тебе. Ну и должен, говорит, я от этого лишить себя жизни...» А леворверт у него — агромадный и заряжен десятью пулями... «Проща� �, говорит, любезная подруга моего сердца! — решился я бесповоротно... жить без тебя — никак не могу». И отвечала я ему: «Незабвенный друг мой... Рауль...»
    Бубнов (удивленный). Чего-о? Как? Краул?
    Барон (хохочет). Настька! Да ведь... ведь прошлый раз — Гастон был!
    Настя (вскакивая). Молчите... несчастные! Ах... бродячие собаки! Разве... разве вы можете понимать... любовь? Настоящую любовь? А у меня — была она... настоящая! (Барону.) Ты! Ничтожный!.. Образованный ты человек... говоришь — лежа кофей пил...
    Лук� �. А вы — погоди-ите! Вы — не мешайте! Уважьте человеку... не в слове — дело, а — почему слово говорится? — вот чем дело! Рассказывай, девушка, ничего!
    Бубнов. Раскрашивай, ворона, перья... валяй!
    Барон. Ну — дальше! 
    Наташа. Не слушай их... что они? Они — из зависти это... про себя им сказать нечего...
    Настя (снова садится). Не хочу больше! Не буду говорить... Коли они не верят... коли смеются... (Вдруг, прерывая речь, молчит несколько секунд и, вновь закрыв глаза, продолжает горячо и громко, помахивая � �укой в такт речи и точно вслушиваясь в отдаленную музыку.) И вот — отвечаю я ему: «Радость жизни моей! Месяц ты мой ясный! И мне без тебя тоже вовсе невозможно жить на свете... потому как люблю я тебя безумно и буду любить, пока сердце бьется во груди моей! Но, говорю, не лишай себя молодой твоей жизни... как нужна она дорогим твоим родителям, для которых ты — вся их радость... Брось меня! Пусть лучше я пропаду... от тоски по тебе, жизнь моя... я — одна... я — таковская! Пускай уж я... погибаю, — все равно! Я — никуда не гожусь... и нет мне ничего... нет ничего...» (Закрывает лицо руками и беззвучно плачет.)
Наташа (отвертываясь в сторону, негромко). Не плачь... не надо!
    Лука, улыбаясь, гладит голову Насти.

М. Горький «На дне»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 694.

Какова главная тема приведенного фрагмента и какие изобразительные средства способствуют ее раскрытию?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент текста и выполните задания В1-В7; С1-С2.

    Следовало бы описать канцелярские комнаты, которыми проходили наши герои, но автор питает сильную робость ко всем присутственным местам. Если и случалось ему про� �одить их даже в блистательном и облагороженном виде, с лакированными полами и столами, он старался пробежать как можно скорее, смиренно опустив и потупив глаза в землю, а потому совершенно не знает, как там все благоденствует и процветает. Герои наши видели много бумаги, и черновой и белой, наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло-серую куртку, отделившуюся весьма резко, которая, своротив голову набок и положив ее почти на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь про токол об оттяганье земли или описке имения, захваченного каким-нибудь мирным помещиком, покойно доживающим век свой под судом, нажившим себе и детей и внуков под его покровом, да слышались урывками короткие выражения, произносимые хриплым голосом: «Одолжите, Федосей Федосеевич, дельце за № 368!» — «Вы всегда куда-нибудь затаскаете пробку с казенной чернильницы!» Иногда голос более величавый, без сомнения одного из начальников, раздавался повелительно: «На, перепиши! а не то снимут сапоги и просидишь ты у меня шесть суток не евши». Шум от перье в был большой и походил на то, как будто бы несколько телег с хворостом проезжали лес, заваленный на четверть аршина иссохшими листьями.
    Чичиков и Манилов подошли к первому столу, где сидели два чиновника еще юных лет, и спросили:
— Позвольте узнать, где здесь дела по крепостям?
— А что вам нужно? — сказали оба чиновника, оборотившись.
— А мне нужно подать просьбу.
— А вы что купили такое?
— Я бы хотел прежде знать, где крепостной стол, здесь или в другом месте?
— Да скажите прежде, что купили и в какую цену, так мы вам тогд� � и скажем где, а так нельзя знать.
    Чичиков тотчас увидел, что чиновники были просто любопытны, подобно всем молодым чиновникам, и хотели придать более весу и значения себе и своим занятиям.
- Послушайте, любезные, — сказал он, — я очень хорошо знаю, что все дела по крепостям, в какую бы ни было цену, находятся в одном месте, а потому прошу вас показать нам стол, а если вы не знаете, что у вас делается, так мы спросим у других.
    Чиновники на это ничего не отвечали, один из них только ткнул пальцем в угол комнаты, где сидел � �а столом какой-то старик, перемечавший какие-то бумаги. Чичиков и Манилов прошли промеж столами прямо к нему. Старик занимался очень внимательно.
— Позвольте узнать, — сказал Чичиков с поклоном, — здесь дела по крепостям?
— Старик поднял глаза и произнес с расстановкою:
— Здесь нет дел по крепостям.
— А где же?
— Это в крепостной экспедиции.
— А где же крепостная экспедиция?
— Это у Ивана Антоновича.
— А где же Иван Антонович?
— Старик тыкнул пальцем в другой угол комнаты. Чичиков и Манилов отправились к Ивану Антоновичу.
 &n bsp;  Чичиков, вынув из кармана бумажку, положил ее перед Иваном Антоновичем, которую тот совершенно не заметил и накрыл тотчас ее книгою. Чичиков хотел было указать ему ее, но Иван Антонович движением головы дал знать, что не нужно показывать.
    «Вот, он вас проведет в присутствие!», — сказал Иван Антонович, кивнув головою, и один из священнодействующих, тут же находившихся, приносивший с таким усердием жертвы Фемиде, что оба рукава лопнули на локтях и давно лезла оттуда подкладка, за что и получил в свое время коллежского реги� �тратора, прислужился нашим приятелям, как некогда Виргилий прислужился Данту, и провел их в комнату присутствия, где стояли одни только широкие кресла, и в них перед столом за зерцалом и двумя толстыми книгами сидел один, как солнце, председатель. В этом месте новый Виргилий почувствовал такое благоговение, что никак не осмелился занести туда ногу и поворотил назад, показав свою спину, вытертую как рогожка, с прилипнувшим где-то куриным пером. Вошедши в залу присутствия, они увидели, что председатель был не один, подле него сидел Собакевич, со вершенно заслоненный зерцалом. Приход гостей произвел восклицание, правительственные кресла были отодвинуты с шумом. Собакевич тоже привстал со стула и стал виден со всех сторон с длинными своими рукавами. Председатель принял Чичикова в объятия, и комната присутствия огласилась поцелуями; спросили друг друга о здоровье; оказалось, что у обоих побаливает поясница, что тут же было отнесено к сидячей жизни.

H. B. Гоголь «Мертвые души».

Показать текстСпрятать текст

C1 № 699. Что помогает Раскольникову воскреснуть для «новой жизни»?

C1 № 712.

Как Лермонтов определяет свою главную художественную задачу в романе "Герой нашего времени"?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1-С2.

    Разговор наш начался злословием: я стал перебирать присутствующих и отсутствующих наших знакомых, сначала выказывал смешные, а после дурные их стороны. Желчь моя взволновал ась. Я начал шутя — и кончил искренней злостью. Сперва это ее забавляло, а потом испугало.
— Вы опасный человек! — сказала она мне, — я бы лучше желала попасться в лесу под нож убийцы, чем вам на язычок... Я вас прошу не шутя: когда вам вздумается обо мне говорить дурно, возьмите лучше нож и зарежьте меня, — я думаю, это вам не будет очень трудно.
— Разве я похож на убийцу?..
— Вы хуже...
    Я задумался на минуту и потом сказал, приняв глубоко тронутый
вид:
— Да, такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признак� � дурных чувств, которых не было; но их предполагали — и они родились. Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. � � говорил правду — мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, — тогда как другая ше� �елилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней, и я вам прочел ее эпитафию. Многим все вообще эпитафии кажутся смешными, но мне нет, особенно когда вспомню о том, что под ними покоится. Впрочем, я не прошу вас разделять мое мнение: если моя выходка вам кажется смешна — пожалуйста, смейтесь: предупреждаю вас, что это меня не огорчит нимало.
    В эту минуту я встретил ее глаза: в них бегали слезы; рука ее, опираясь на мою, дрожала; щеки пылали; ей было жаль меня! Сострадание — чувство, которому покоряются так легко все женщины, впустило свои когти в ее неопытное сердце. Во все время прогулки она была рассеянна, ни с кем не кокетничала, — а это великий признак!

М. Ю. Лермонтов «Герой нашего времени»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 738.

Сформулируйте главную тему фрагмента и кратко прокомментируйте слова исследователя: «Обязательная для Толстого нравственная оценка всех персонажей исходит в «Войне и мире» прежде всего из того, насколько проявляется в каждом из них естественная сила жизни...»

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1— В7; С1-С2.

    Поб� �агодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, гости стали расходиться.
    Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что-нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил треугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
— Надеюсь увидеть вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, — сказала она.
    Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все и Анна Павловна невольн о почувствовали это.
    Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
— Идите, Annette, вы простудитесь, — говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. — C'est arrete, — прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленько� � княгини.
— Я надеюсь на вас, милый друг, — сказала Анна Павловна тоже тихо, — вы напишете к ней и скажете мне, comment 1е рёге envisagera la chose. Au revoir, — и она ушла из передней.
    Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушепотом что-то говорить ей.
    Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княг� �ня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.

Л. H. Толстой «Война и мир»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 756.

Каким предстает Городничий в данном эпизоде и какие драматургические средства способствуют раскрытию его характера?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1-С2.

    Городничий. Вот когда зарезал, так зарезал! Убит, убит, совсем убит! Ничего не вижу. Вижу какие-то свиные рыла вместо лиц, а больше ничего...
Воротить, � �оротить его! (Машет рукою.) Куды воротить! Я, как нарочно, приказал смотрителю дать самую лучшую тройку; черт угораздил дать и вперед предписание.
    Жена Коробкина. Вот уж точно, беспримерная конфузия!
    Аммос Федорович. Однако ж, черт возьми, господа! Он у меня взял триста рублей взаймы.
    Артемий Филиппович. У меня тоже триста рублей.
    Почтмейстер {вздыхает). Ох! и у меня триста рублей.
    Бобчинский. У нас с Петром Ивановичем шестьдесят пять-с на ассигнации-с, да-с.
    Амм� �с Федорович (в недоумении расставляет руки). Как же это, господа? Как это, в самом деле, мы так оплошали?
    Городничий (бьет себя по лбу). Как я — нет, как я, старый дурак?
Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду! Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! {махнул рукой) нечего и говорить про губернаторов...
    Анна Андреевна. Но этого не может быть, Ант оша: он обручился с Машенькой...
    Городничий (в сердцах). Обручился! Кукиш с маслом — вот тебе обручился! Лезет мне в глаза с обрученьем!.. (В исступлении.) Вот смотрите, смотрите, весь мир, все христианство, все смотрите, как одурачен городничий! Дурака ему, дурака, старому подлецу! (Грозит самому себе кулаком.) Эх ты, толстоносый! Сосульку, тряпку принял за важного человека! Вон он теперь по всей дороге заливает колокольчиком! Разнесет по всему свету историю. Мало того что пойдешь в посмешище — найдется щелкопер, бумагомарака, в комеди ю тебя вставит. Вот что обидно! Чина, звания не пощадит, и будут все скалить зубы и бить в ладоши. Чему смеетесь? — Над собою смеетесь!.. Эх вы!..     (Стучит со злости ногами об пол.) Я бы всех этих бумагомарак! У, щелкоперы, либералы проклятые! чертово семя! Узлом бы вас всех завязал, в муку бы стер вас всех да черту в подкладку! в шапку туды ему!.. (Сует кулаком и бьет каблуком в пол. После некоторого молчания.) До сих пор не могу прийти в себя. Вот, подлинно, если бог хочет наказать, то отнимет прежде разум. Ну что было в этом вертопрахе похожего � �а ревизора? Ничего не было! Вот просто на полмизинца не было похожего — и вдруг все: ревизор! ревизор! Ну кто первый выпустил, что он ревизор? Отвечайте!
    Артемий Филиппович (расставляя руки). Уж как это случилось, хоть убей, не могу объяснить. Точно туман какой-то ошеломил, черт попутал.
    Аммос Федорович. Да кто выпустил — вот кто выпустил: эти молодцы! (Показывает на Добчинского и Бобчинского.)
    Бобчинский. Ей-ей, не я! и не думал...
    Добчинский. Я ничего, совсем ничего...
    Артемий Ф� �липпович. Конечно, вы.
    Лука Лукич. Разумеется. Прибежали как сумасшедшие из трактира: «Приехал, приехал и денег не плотит...» Нашли важную птицу!
    Городничий. Натурально, вы! сплетники городские, лгуны проклятые!
    Артемий Филиппович. Чтоб вас черт побрал с вашим ревизором и рассказами!
    Городничий. Только рыскаете по городу и смущаете всех, трещотки проклятые! Сплетни сеете, сороки короткохвостые!
    Аммос Федорович. Пачкуны проклятые!
    Лука Лукич. Колпаки!
 &nbs p;  Артемий Филиппович. Сморчки короткобрюхие!
    Все обступают их.
    Бобчинский. Ей-богу, это не я, это Петр Иванович.
    Добчинский. Э, н,ет, Петр Иванович, вы ведь первые того...
    Бобчинский. А вот и нет; первые то были вы.

Н. В. Гоголь «Ревизор».

Показать текстСпрятать текст

C1 № 773.

Какова главная проблема приведенного эпизода? Какие средства драматургии используются для ее раскрытия?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1-С2.

    Лука (задумчиво, Бубнову). Вот... ты говоришь — правда... Она, правда-то, — не всегда по недугу человеку... не всегда правдой душу вылечишь... Был, примерно, такой случа й: знал я одного человека, который в праведную землю верил...
    Бубнов. Во что-о?
    Лука. В праведную землю. Должна, говорил, быть на свете праведная земля... в той, дескать, земле — особые люди населяют... хорошие люди! друг дружку они уважают, друг дружке — завсяко-просто — помогают... и все у них славно-хорошо! И вот человек все собирался идти... праведную эту землю искать. Был он — бедный, жил — плохо... и, когда приходилось ему так уж трудно, что хоть ложись да помирай, — духа он не терял, а все, бывало, усмехался только да выск� �зывал: «Ничего! потерплю! Еще несколько — пожду... а потом — брошу всю эту жизнь и — уйду в праведную землю...» Одна у него радость была — земля эта...
    Пепел. Ну? Пошел?
    Бубнов. Куда? Хо-хо!
    Лука. И вот в это место — в Сибири дело-то было — прислали ссыльного, ученого... с книгами, с планами он, ученый-то, и со всякими штуками... Человек и говорит ученому: «Покажи ты мне, сделай милость, где лежит праведная земля и как туда дорога?» Сейчас это ученый книги раскрыл, планы разложил... глядел-глядел — нет нигде праве� �ной земли! Все верно, все земли показаны, а праведной — нет!..
    Пепел (негромко). Ну? Нету?
Бубнов хохочет.
    Наташа. Погоди ты... ну, дедушка?
    Лука. Человек — не верит... Должна, говорит, быть... ищи лучше! А то, говорит, книги и планы твои — ни к чему, если праведной земли нет... Ученый — в обиду. Мои, говорит, планы самые верные, а праведной земли вовсе нигде нет. Ну, тут и человек рассердился — как так? Жил-жил, терпел-терпел и все верил — есть! а по планам выходит — нету! Грабеж!.. И говорит он ученому: «Ах ты... свол очь эдакой! Подлец ты, а не ученый...» Да в ухо ему — раз! Да еще!.. (Помолчав.) А после того пошел домой — и удавился!..
    Все молчат. Лука, улыбаясь, смотрит на Пепла и Наташу.

М. Горький «На дне».

Показать текстСпрятать текст

C1 № 790.

Какие средства психологической характеристики и с какой целью используются Тургеневым в данном фрагменте?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1-С2.

    Павел Петрович вышел, а Базаров постоял перед дверью и вдруг воскликнул: «Фу ты, черт! как красиво и как глупо! Экую мы комедию отломали! Ученые собаки так на зад них лапах танцуют. А отказать было невозможно; ведь он меня, чего доброго, ударил бы, и тогда... (Базаров побледнел при одной этой мысли; вся его гордость так и поднялась на дыбы.) Тогда пришлось бы задушить его, как котенка». Он возвратился к своему микроскопу, но сердце у него расшевелилось, и спокойствие, необходимое для наблюдений, исчезло. «Он нас увидел сегодня, — думал он, — но неужели ж это он за брата так вступился? Да и что за важность поцелуй? Тут что-нибудь другое есть. Ба! да не влюблен ли он сам? Разумеется, влюблен; это ясно как день. Како� � переплет, подумаешь!.. Скверно! — решил он наконец, — скверно, с какой стороны ни посмотри. Во-первых, надо будет подставлять лоб и во всяком случае уехать; а тут Аркадий... и эта божья коровка, Николай Петрович. Скверно, скверно».
    День прошел как-то особенно тихо и вяло. Фенечки словно на свете не бывало; она сидела в своей комнатке, как мышонок в норке. Николай Петрович имел вид озабоченный. Ему донесли, что в его пшенице, на которую он особенно надеялся, показалась головня. Павел Петрович подавлял всех, даже Прокофьича, своею леден� �щею вежливостью. Базаров начал было письмо к отцу, да разорвал его и бросил под стол. «Умру, — подумал он, — узнают; да я не умру. Нет, я еще долго на свете маячить буду». Он велел Петру прийти к нему на следующий день чуть свет для важного дела; Петр вообразил, что он хочет взять его с собой в Петербург. Базаров лег поздно, и всю ночь его мучили беспорядочные сны... Одинцова кружилась перед ним, она же была его мать, за ней ходила кошечка с черными усиками, и эта кошечка была Фенеч- ка; а Павел Петрович представлялся ему большим лесом, с которым он все- таки должен был драться. Петр разбудил его в четыре часа; он тотчас оделся и вышел с ним.

И. С. Тургенев «Отцы и дети».

Показать текстСпрятать текст

C1 № 807.

Как данный эпизод соотносится с эпиграфом к роману: «Береги честь с молоду»?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент текста и выполните задания В1-В7; С1-С2.

    Мы уселись. «В Белогорскую крепость!» — сказал Пугачев широкоплечему татарину, стоя правящему тройкою. Сердце мое сильно забилось. Лошади тронулись, колокольчик загремел, кибитка полетела...    «Стой! стой!» — раздался голос, слишком мне знакомый, — и я увидел Савельича, бежавшего нам на встречу. Пугачев велел остановиться. «Батюшка, Петр Андреич!» — кричал дядька. — «Не покинь меня на старости лет посреди этих мошен...» — А, старый хрыч! — сказал ему Пугачев. — Опять бог дал свидеться. Ну, садись на облучок.
«Спасибо, государь, спасибо, отец родной!» — говорил Савельич усаживаясь. — «Дай бог тебе сто лет здравствовать за то, что меня старика призрил и успокоил. Век за тебя буду бога молить, а о зайчьем тулупе и упоминать у ж не стану».
    Этот зайчий тулуп мог наконец не на шутку рассердить Пугачева. К счастию, самозванец или не расслыхал или пренебрег неуместным намеком. Лошади поскакали; народ на улице останавливался и кланялся в пояс. Пугачев кивал головою на обе. стороны. Через минуту мы выехали из слободы и помчались по гладкой дороге.
Легко можно себе представить, что чувствовал я в эту минуту. Через несколько часов должен я был увидеться с той, которую почитал уже для меня потерянною. Я воображал себе минуту нашего соединения... Я думал также и о том человеке, в чьих руках находилась моя судьба, и который по странному стечению обстоятельств таинственно был со мною связан. Я вспоминал об опрометчивой жестокости, о кровожадных привычках того, кто вызывался быть и избавителем моей любезной! Пугачев не знал, что она была дочь капитана Миронова; озлобленный Швабрин мог открыть ему все; Пугачев мог проведать истину и другим образом... Тогда что станется с Марьей Ивановной? Холод пробегал по моему телу, и волоса становились дыбом...
    Вдруг Пугачев прервал мои размышления, обра тясь ко мне с вопросом:«О чем, ваше благородие, изволил задуматься?»
— Как не задуматься, — отвечал я ему: — Я офицер и дворянин; вчера еще дрался противу тебя, а сегодня еду с тобой в одной кибитке, и счастие всей моей жизни зависит от тебя.
«Что ж?» — спросил Пугачев. — «Страшно тебе?»
Я отвечал, что быв однажды уже им помилован, я надеялся не только на его пощаду, но даже и на помощь.
    «И ты прав, ей богу прав!» — сказал самозванец. — «Ты видел, что мои ребята смотрели на тебя косо; а старик и сегодня настаивал на том, что ты шпион, и что надобно тебя пытать и повесить; но я не согласился», — прибавил он, понизив голос, чтоб Савельич и татарин не могли его услышать, — «помня твой стакан вина и зайчий тулуп. Ты видишь, что я не такой еще кровопийца, как говорит обо мне ваша братья».
    Я вспомнил взятие Белогорской крепости; но не почел нужным его оспоривать, и не отвечал ни слова.

А. С. Пушкин «Капитанская дочка»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 824.

Какие драматургические средства и как помогают автору раскрыть характеры героев в приведенном фрагменте?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент текста и выполните задания В1-В7; С1-С2.

    Дикой. Ишь ты, замочило всего. (Кулигину.) Отстань ты от меня! Отстань! (С сердцем.) Глупый человек!
    Кулигин. Савел Прокофьич, ведь от этого, ваше степе� �ство, для всех вообще обывателей польза.
    Дикой. Поди ты прочь! Какая польза! Кому нужна эта польза?
    Кулигин. Да хоть бы для вас, ваше степенство, Савел Прокофьич. Вот бы, сударь, на бульваре, на чистом месте, и поставить. А какой расход? Расход пустой: столбик каменный (показывает жестами размер каждой вещи), дощечку медную, такую круглую, да шпильку, вот шпильку прямую (показывает жестом), простую самую. Уж я все это прилажу и цифры вырежу уже все сам. Теперь вы, ваше степенство, когда изволите гулять или прочие которые г� �ляющие, сейчас подойдете и видите, который час. А то этакое место прекрасное, и вид, и все, а как будто пусто. У нас тоже, ваше степенство, и проезжие бывают, ходят туда наши виды смотреть, все-таки украшение — для глаз оно приятней.
    Дикой. Да что ты ко мне лезешь со всяким вздором! Может, я с тобой и говорить-то не хочу. Ты должен был прежде узнать, в расположении ли я тебя слушать, дурака, или нет. Что я тебе — ровный, что ли! Ишь ты, какое дело нашел важное! Так прямо с рылом-то и лезет разговаривать.
    Кулигин. Кабы я со своим делом лез, ну тогда был бы я виноват. А то я для общей пользы, ваше, степенство. Ну что значит для общества каких-нибудь рублей десять! Больше, сударь, не понадобится.
    Дикой. А может, ты украсть хочешь; кто тебя знает.
    Кулигин. Коли я свои труды хочу даром положить, что же я могу украсть, ваше степенство? Да меня здесь все знают, про меня никто дурно не скажет.
    Дикой. Ну и пущай знают, а я тебя знать не хочу.
    Кулигин. За что, сударь Савел Прокофьич, честного человека обижать изволите?
   & nbsp;Дикой. Отчет, что ли, я стану тебе давать! Я и поважней тебя никому отчета не даю. Хочу так думать о тебе, так и думаю. Для других ты честный человек, а я думаю, что ты разбойник, вот и все. Хотелось тебе это слышать от меня? Так вот слушай! Говорю, что разбойник, и конец! Что ж ты, судиться, что ли, со мной будешь? Так ты знай, что ты червяк. Захочу — помилую, захочу — раздавлю.
    Кулигин. Бог с вами, Савел Прокофьич! Я, сударь, маленький человек, меня обидеть недолго. А я вам вот что доложу, ваше степенство: «Ив рубище почтенна добродетель!»
    Дикой. Ты у меня грубить не смей! Слышишь ты!
    Кулигин. Никакой я грубости вам, сударь, не делаю; а говорю вам потому, что, может быть, вы и вздумаете когда что-нибудь для города сделать. Силы у вас, ваше степенство, много; была б только воля на доброе дело. Вот хоть бы теперь то возьмем: у нас грозы частые, а не заведем мы громовых отводов.
    Дикой (гордо). Все суета!
    Кулигин. Да какая же суета, когда опыты были?
    Дикой. Какие-такие там у тебя громовые отводы?
    Кулигин. Стал� �ные.
    Дикой (с гневом). Ну, еще что?
    Кулигин. Шесты стальные.
    Дикой (сердясь более и более). Слышал, что шесты, аспид ты этакой; да еще-то что? Наладил: шесты! Ну, а еще что?
    Кулигин. Ничего больше.
    Дикой. Да гроза-то что такое, по-твоему, а? Ну, говори.
    Кулигин. Электричество.
    Дикой (топнув ногой). Какое еще там елестричество! Ну, как же ты не разбойник! Гроза-то нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали, а ты хочешь шестами да рожнами какими-то, прос� �и господи, обороняться. Что ты, татарин, что ли? Татарин ты? А, говори! Татарин?
    Кулигин. Савел Прокофьич, ваше степенство, Державин сказал:
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю.
    Дикой. А за эти слова тебя к городничему отправить, так он тебе задаст! Эй, почтенные, прислушайте-ко, что он говорит!
    Кулигин. Нечего делать, надо покориться! А вот когда будет у меня миллион, тогда я поговорю. (Махнув рукой, уходит.)
    Дикой. Что ж ты, украдешь, что ли, у кого! Держите его! Этакой фальшивый м� �жичонко! С этим народом какому надо быть человеку? Я уж не знаю. (Обращаясь к народу). Да вы, проклятые, хоть кого в грех введете! Вот не хотел нынче сердиться, а он, как нарочно, рассердил- таки. Чтоб ему провалиться! (Сердито). Перестал, что ль, дождик-то?
1-й. Кажется, перестал.
Дикой. Кажется! А ты, дурак, сходи да посмотри. А то — кажется!
1-й (выйдя из-под сводов). Перестал!
Явление третье
Варвара и потом Борис.
    Варвара. Кажется, он!
    Борис (проходит в глубине сцены). Сс-сс!
    Борис (оглядывается). Поди сюда. (Манит рукой.)
    Борис (входит). Что нам с Катериной-то делать? Скажи на милость!
    Борис. А что?
    Варвара. Беда ведь, да и только. Муж приехал, ты знаешь ли это? И не ждали его, а он приехал.
    Борис. Нет, я не знал.
    Варвара. Она просто сама не своя сделалась!
    Борис. Видно, только я и пожил десяток деньков, пока! его не было. Уж теперь не увидишь ее!

А. Н.Островский «Гроза»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 841.

Какова главная тема данного фрагмента и как драматургические средства помогают ее раскрыть?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент текста и выполните задания В1-В7; С1-С2.

    Актер (останавливается, не затворяя двери, на пороге и, придерживаясь руками за косяки, кричит). Старик, эй! Ты где? Я — вспомнил... слушай.
(Шатаясь, делает два шага вперед и, при нимая позу, читает.)
Господа! Если к правде святой
Мир дорогу найти не умеет, —
Честь безумцу, который навеет
Человечеству сон золотой!
Наташа является сзади Актера в двери.
    Актер. Старик!..
Если б завтра земли нашей путь
Осветить наше солнце забыло,
Завтра ж целый бы мир осветила
Мысль безумца какого-нибудь...
    Наташа (смеется). Чучело! Нализался...
    Актер (оборачиваясь к ней). А-а, это ты? А — где старичок... милый старикашка? Здесь, по-видимому, — никого нет... Наташа, прощай! Прощай... да!
     Наташа (входя). Не здоровался, а прощаешься...
    Актер (загораживает ей дорогу). Я — уезжаю, ухожу... Настанет весна — и меня больше нет...
    Наташа. Пусти-ка... куда это ты?
    Актер. Искать город... лечиться... Ты — тоже уходи... Офелия... иди в монастырь... Понимаешь — есть лечебница для организмов... для пьяниц... Превосходная лечебница... Мрамор... мраморный пол! Свет... чистота, пища... все — даром! И мраморный пол, да! Я ее найду, вылечусь и... снова буду... Я на пути к возрожденью... как сказал... король... Лир! Наташа... по сцене мое имя Сверчков- Заволжский... никто этого не знает, никто! Нет у меня здесь имени... Понимаешь ли ты, как это обидно — потерять имя? Даже собаки имеют клички...
Наташа осторожно обходит Актера, останавливается у кровати Анны, смотрит.
    Актер. Без имени — нет человека...
    Наташа. Гляди... голубчик... померла ведь...
    Актер (качая головой). Не может быть...
    Наташа (отступая). Ей-богу... смотри...
    Бубнов (в двери). Чего смотреть?
    Наташа. Анна-то... померла!
     Бубнов. Кашлять перестала, значит. (Идет к постели Анны, смотрит, идет на свое место.) Надо Клещу сказать... это — его дело... 
    Актер. Я иду... скажу... потеряла имя!.. (Уходит.) Наташа (посреди комнаты). Вот и я... когда-нибудь так же... в подвале... забитая...
    Бубнов (расстилая на своих нарах какое-то тряпье). Чего? Ты чего бормочешь?
    Наташа. Так... про себя...

М. Горький «На дне»

Пока зать текстСпрятать текст

C1 № 858.

Чем похожи Борис и Тихон? Раскройте свою позицию.

Прочитайте приведённый ниже фрагмент текста и выполните задания В1-В7; С1-С2.

    Борис (не видя Катерины). Боже мой! Ведь это ее голос! Где же
она?
(Оглядывается.)
    Катерина (подбегает к нему и падает на шею). Увидела-таки я тебя!
(Плачет на груди у него.)
Молчание.
    Борис. � �у, вот и поплакали вместе, привел бог.
    Катерина. Ты не забыл меня?
    Борис. Как забыть, что ты!
    Катерина. Ах, нет, не то, не то! Ты не сердишься?
    Борис. За что мне сердиться?
Катерина, Ну, прости меня! Не хотела я тебе зла сделать; да в себе не вольна была. Что говорила, что делала, себя не помнила.
    Борис. Полно, что ты! что ты!
    Катерина. Ну, как же ты? Теперь-то ты как?
    Борис. Еду.
    Катерина. Куда едешь?
    Борис. Далеко, Катя, в Сибирь.
    Катерина. Возьми меня с собой отсюда!
    Борис. Нельзя мне, Катя. Не по своей я воле еду: дядя посылает, уж и лошади готовы; я только отпросился у дяди на минуточку, хотел хоть с местом-то тем проститься, где мы с тобой виделись.
Катерина. Поезжай с богом! Не тужи обо мне. Сначала только разве скучно будет тебе, бедному, а там и позабудешь.
    Борис. Что обо мне-то толковать! Я — вольная птица. Ты-то как? Что свекровь-то?
    Катерина. Мучает меня, запирает. Всем говорит и мужу говорит: «Не верь ей, она хи� �рая». Все и ходят за мной целый день и смеются мне прямо в глаза. На каждом слове все тобой попрекают.
    Борис. А муж-то?
    Катерина. То ласков, то сердится, да пьет все. Да постыл он мне, постыл, ласка-то его мне хуже побоев.
    Борис. Тяжело тебе, Катя?
    Катерина. Уж так тяжело, так тяжело, что умереть легче!
    Борис. Кто ж это знал, что нам за любовь нашу так мучиться с тобой! Лучше б бежать мне тогда!
    Катерина. На беду я увидала тебя. Радости видела мало, а го- ря-то, горя-то чт� �! Да еще впереди-то сколько! Ну, да что думать о том, что будет! Вот теперь тебя видела, этого они у меня не отнимут; а больше мне ничего не надо. Только ведь мне и нужно было увидать тебя. Вот мне теперь гораздо легче сделалось; точно гора с плеч свалилась. А я все думала, что ты на меня сердишься, проклинаешь меня... 
    Борис. Что ты, что ты!
    Катерина. Да нет, все не то я говорю; не то я хотела сказать! Скучно мне было по тебе, вот что, ну, вот я тебя увидала... Борис. Не застали б нас здесь!
    Катерина. Постой, постой! Ч то-то я тебе хотела сказать... Вот забыла!
Что-то нужно было сказать! В голове-то все путается, не вспомню ничего.
Борис. Время мне, Катя! Катерина. Погоди, погоди! Борис. Ну, что же ты сказать-то хотела?
    Катерина. Сейчас скажу. (Подумав.) Да! Поедешь ты дорогой, ни одного ты нищего так не пропускай, всякому подай да прикажи, чтоб молились за мою грешную душу.
    Борис. Ах, кабы знали эти люди, каково мне прощаться с тобой! Боже мой! Дай бог, чтоб им когда-нибудь так же сладко было, как мне теперь. Прощай, Катя! (Обнимает и хочет у� �ти.) Злодеи вы! Изверги! Эх, кабы сила!

А. Н. Островский «Гроза»

Показать текстСпрятать текст

C1 № 1101. Какие свойства личности Костылёва проявляются в его общении с ночлежниками?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент произведения и выполните задания B1-B7; C1,C2.
    Костылёв (осторожно подвигаясь к двери в комнату Пепла). Сколько ты у меня за два-то рубля в месяц места занимаешь! Кровать... сам сидишь... н-да! На пять целковых места, ей-богу! Надо буд ет накинуть на тебя полтинничек...

    Клещ. Ты петлю на меня накинь да задави... Издохнешь скоро, а всё о полтинниках думаешь .

    Костылёв. Зачем тебя давить? Кому от этого польза? Господь с тобой, живи, знай, в свое удовольствие... А я на тебя полтинку накину, - маслица в лампаду куплю... и будет перед святой иконой жертва моя гореть... И за меня жертва пойдет, в воздаяние грехов моих, и за тебя тоже. Ведь сам ты о грехах своих не думаешь... ну вот.. Эх, Андрюшка, злой ты человек! Жена твоя зачахла от твоего злодейства... никто тебя не любит, не уважает... работа твоя скрипучая, беспокойная для всех...

    Клещ (кричит). Ты что меня... травить пришел?

Сатин громко рычит

    Костылёв (вздрогнув). Эк ты, батюшка.

    Актёр (входит). Усадил бабу в сенях, закутал...

    Костылёв. Экой ты добрый, брат! Хорошо это... это зачтётся все тебе...

    Актёр. Когда?

    Костылёв. На том свете, братик... там всё, всякое деяние наше усчитывают...

    Актёр. А ты бы вот здесь наградил меня за � �оброту...

    Костылёв. Это как же я могу?

    Актер. Скости половину долга...

    Костылёв. Хе-хе! Ты всё шутишь, милачок, всё играешь... Разве доброту сердца с деньгами можно равнять? Доброта - она превыше всех благ. А долг твой мне — это так и есть долг! Значит, должен ты его мне возместить... Доброта твоя мне, старцу, безвозмездно должна быть оказана...

    Актёр. Шельма ты, старец... (Уходит в кухню.)

Клещ встает и уходит в сени.

    Костылёв (Сатину). Скрипун-то? Убежал, хе-хе! Не любит он меня...

    Сатин. Кто тебя — кроме чёрта — любит...

    Костылёв (посмеиваясь). Экой ты ругатель! А я вас всех люблю... я понимаю, братия вы моя несчастная, никудышная, пропащая...

(М. Горький, «На дне»)

Показать текстСпрята ть текст

C1 № 1118. Какие черты романтического повествования присутствуют в легенде о Данко?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; CI, С2.

Остановились они и под торжествующий шум леса, среди дрожащей тьмы, усталые и злые, стали ез дить Данко.

— Ты, — сказали они, — ничтожный и вредный человек для нас! Ты повёл нас и утомил, и за это гы погибнешь!

— Вы сказали: «Веди!» — и я повёл! — крикнул Данко, становясь против них грудью. — Во мне есть мужество вести, вот потом}' я повёл вас! А вы? Что сделали вы в помощь себе? Вы только шли и не умели сохранить силы на путь более долгий! Вы только шли, шли, как стадо овец!

Но эти слова разъярили их ещё более.

— Ты умрёшь! Ты умрёшь! — ревели они.

А лес всё гудел и гудел, вторя их крикам, и молнии разрывали тьму в клочья. Данко смотрел на тех, ради которых он понёс труд, и видел, что они - как звери. Много людей стояло вокруг него, но не б ыло на лицах их благородства, и нельзя было ему ждать пощады от них. Тогда и в его сердце вскипело негодование, но от жалости к людям оно погасло. Он любил людей и думал, что, может быть, без него они погибнут. И вот его сердце вспыхнуло огнём желания спасти их, вывести на лёгкий путь, и тогда в его очах засверкали лучи того могучего огня... А они, увидав это, подумали, что он рассвирепел, отчего так ярко и разгорелись очи, и они насторожились, как волки, ожидая, что он будет бороться с ними, и стали плотнее окружать его, чтобы легче им было схватить и уб ить Данко. А он уже понял их думу, оттого ещё ярче загорелось в нём сердце, ибо эта их дума родила в нём тоску.

А лес всё пел свою мрачную песню, и гром гремел, и лил дождь...

— Что сделаю я для людей?! — сильнее iрома крикнул Данко.

И вдруг он разорвал руками себе грудь и вырвал из неё своё сердце и высоко поднял его над головой.

Оно пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца, и весь лес замолчал, освещённый этим факелом великой любви к людям, а тьма разлетелась от света его и там, глубоко в лесу, дрожащая, пала в гнилой зев болота. Люди же, � �зумлённые, стали как камни.

— Идём! — крикнул Данко и бросился вперёд на своё место, высоко держа горящее сердце и освещая им путь людям.

Они бросились за ним, очарованные. Тогда лес снова зашумел, удивлённо качая вершинами, но его шум был заглушён топотом бегущих людей. Все бежали быстро и смело, увлекаемые чудесным зрелищем горящего сердца. И теперь гибли, но гибли без жалоб и слёз. А Данко всё был впереди, и сердце его всё пылало, пылало!

И вот вдруг лес расступился перед ним, расступился и остался сзади, плотный и немой, а Данко и вс� � те люди сразу окунулись в море солнечного света и чистого воздуха, промытого дождём. Гроза была - там, сзади них, над лесом, а тут сияло солнце, вздыхала степь, блестела трава в брильянтах дождя и золотом сверкала река... Был вечер, и от лучей заката река казалась красной, как та кровь, что била горячей струёй из разорванной груди Данко.

Кинул взор вперёд себя на ширь степи гордый смельчак Данко, — кинул он радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо. А потом упал и — умер.
Показать текстСпрятать текст

C1 № 1135. Чем объясняется различие в отношении к Базарову Николая Петровича и Павла Петровича?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; CI, С2.

Проводив Аркадия с насмешливым сожалением и дав ему понять, что он нисколько не обманывается насчёт настоящей цели его поездки, Базаров уединился окончательно: на него нашла лихорадка работы. С Павлом Петровичем он уже не спорил, тем более что тот в его присутствии принимал чересчур аристократический вид и выражал свои мнения более звуками, чем словами. Только однажды Павел Петрович пустился было в состязание с нигилистом по поводу модного в то время вопроса о правах остзейских дворян, но сам вдруг остановился, промолвив с холодною вежливостью:

- Впрочем, мы друг друга понять не можем; я, по крайней мере, не имею чести вас понимать.

- Ещё бы! - воскликнул Базаров. - Человек всё в состоянии понять - и как трепещет эфир, и ч� �о на солнце происходит; а как другой человек может иначе сморкаться, чем он сам сморкается, этого он понять не в состоянии.

- Что, это остроумно? - проговорил вопросительно Павел Петрович и отошёл в сторону.

Впрочем, он иногда просил позволения присутствовать при опытах Базарова, а раз даже приблизил свое раздушенное и вымытое отличным снадобьем лицо к микроскопу, для того чтобы посмотреть, как прозрачная инфузория глотала зелёную пылинку и хлопотливо пережёвывала её какими-то очень проворными кулачками, находившимися у ней в горле. Г ораздо чаще своего брата посещал Базарова Николай Петрович; он бы каждый день приходил, как он выражался, «учиться», если бы хлопоты по хозяйству не отвлекали его. Он не стеснял молодого естествоиспытателя: садился где-нибудь в уголок комнаты и глядел внимательно, изредка позволяя себе осторожный вопрос. Во время обедов и ужинов он старался направлять речь на физику, геологию или химию, так как все другие предметы, даже хозяйственные, не говоря уже о политических, могли повести если не к столкновениям, то ко взаимному неудовольствию. Николай Петрович догадывался, что ненависть его брата к Базарову нисколько не уменьшилась. Неважный случай, между многими другими, подтвердил его догадки. Холера стала появляться кое-где по окрестностям и даже «выдернула» двух людей из самого Марьина. Ночью с Павлом Петровичем случился довольно сильный припадок. Он промучился до утра, но не прибёг к искусству Базарова и, увидевшись с ним на следующий день, на его вопрос: «Зачем он не послал за ним?» -отвечал, весь еще бледный, но уже тщательно расчёсанный и выбритый: «Ведь вы, помнится, сами говорили, ч то не верите в медицину?».

(И.С. Тургенев, «Отцы и дети»)Показать текстСпрятать текст

C1 № 1152. В чём причины столь разного отношения каторжного люда к Родиону Раскольникову и Соне?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; CI, С2.

  Его же самого не любили и избегали все. Его даже стали под конец ненавидеть -почему? Он не знал того. Презирали его, смеялись над ним, смеялись над его преступлением те, которые были г ораздо его преступнее.

  - Ты барин! - говорили ему. - Тебе ли было с топором ходить; не барское вовсе дело.

  На второй неделе великого поста пришла ему очередь говеть вместе с своей казармой. Он ходил в церковь молиться вместе с другими. Из-за чего, он и сам не знал того, - произошла однажды ссора; все разом напали на него с остервенением.

  - Ты безбожник! Ты в бога не веруешь! - кричали ему. - Убить тебя надо.

  Он никогда не говорил с ними о боге и о вере, но они хотели убить его как безбожника; он молчал и не возражал и� �. Один каторжный бросился было на него в решительном исступлении; Раскольников ожидал его спокойно и молча: бровь его не шевельнулась, ни одна черта его лица не дрогнула. Конвойный успел вовремя стать между ним и убийцей - не то пролилась бы кровь.

  Неразрешим был для него ещё один вопрос: почему все они так полюбили Соню? Она у них не заискивала; встречали они её редко, иногда только на работах, когда она приходила на одну минутку, чтобы повидать его. А между тем все уже знали её, знали и то, что она за ним последовала, знали, как она живёт , где живёт. Денег она им не давала, особенных услуг не оказывала. Раз только, на рождестве, принесла она на весь острог подаяние: пирогов и калачей. Но мало-помалу между ними и Соней завязались некоторые более близкие отношения: она писала им письма к их родным и отправляла их на почту. Их родственники и родственницы, приезжавшие в город, оставляли, по указанию их, в руках Сони вещи для них и даже деньги. Жёны их и любовницы знали её и ходили к ней. И когда она являлась на работах, приходя к Раскольникову, или встречалась с партией арестантов, идущи х на работы, - все снимали шапки, все кланялись: «Матушка, Софья Семёновна, мать ты наша, нежная, болезная!» - говорили эти грубые, клеймёные каторжные этому маленькому и худенькому созданию. Она улыбалась и откланивалась, и все они любили, когда она им улыбалась. Они любили даже её походку, оборачивались посмотреть ей вслед, как она идёт, и хвалили её; хвалили её даже за то, что она такая маленькая, даже уж не знали, за что похвалить. К ней даже ходили лечиться.

(Ф.М. Достоевский, «Преступление и наказание»)Показать текстСпрятать текст

C1 № 1169. Как и в чём проявляется авторская симпатия к героям, представленным в данной сцене?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задании В1-В7; CI, С2.

  - Смотрите на папа, - закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.

  Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на весёлого старичка, который рядом с своею сановитою ламой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывёртывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались весёлые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развесёлого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой - � �енскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.

  - Батюшка-то наш! Орёл! - проговорила громко няня из одной двери.

  Граф танцевал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцевать. Её огромное тело стояло прямо, с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо её танцевало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздёргивающемся носе. Но зат о, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких вывертов и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притоптываньях производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при её тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимание и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дёргала за рукава и платье всех присутст� �овавших, которые и без того не стекали глаз с танцующих, и требовала, чтобы смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развёртывался граф, то на цыпочках, то на каблуках носясь вокруг Марьи Дмитриевны, и, наконец, повернув свою даму к её месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукою среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Н� �таши. Оба танцора остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.

(Л.И. Толстой, «Воина и мир»)Показать текстСпрятать текст

C1 № 1186. Почему размышляющий о своих планах герой прибегает к словам-табу («Разве я способен на это?»)?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В 7; C1, С2.

  В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, пол вечер, один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С-м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К-ну мосту.

  Он благополучно избегнул встречи с своею хозяйкой на лестнице. Каморка его приходилась под самою кровлей высокого пятиэтажного дома и походила более на шкаф, чем на квартиру. Квартирная же хозяйка его, у которой он нанимал эт> каморку с обедом и прислугой, помещалась одною лестницей ниже, в отдельной квартире, и каждый раз, при выходе на улицу, ему непременно надо было проходить мимо хозяйкиной кухни, почти всегда настежь отворённой на лестницу. И каждый раз молодой человек, проходя мимо, чувст� �овал какое-то болезненное и трусливое ощущение, которого стыдился и от которого морщился. Он был должен кругом хозяйке и боялся с нею встретиться.

  Не то чтоб он был так труслив и забит, совсем даже напротив; но с некоторого времени он был в раздражительном и напряжённом состоянии, похожем на ипохондрию. Он до того углубился в себя и уединился от всех, что боялся даже всякой встречи, не только встречи с хозяйкой. Он был задавлен бедностью; но даже стеснённое положение перестало в последнее время тяготить его. Насущными делами своими о н совсем перестал и не хотел заниматься. Никакой хозяйки, в сущности, он не боялся, что бы та ни замышляла против него. Но останавливаться на лестнице, слушать всякий вздор про всю эту обыденную дребедень, до которой ему нет никакого дела, все эти приставания о платеже, угрозы, жалобы, и при этом самому изворачиваться, извиняться, лгать, - нет уж, лучше проскользнуть как-нибудь кошкой по лестнице и улизнуть, чтобы никто не видал.

  Впрочем, на этот раз страх встречи с своею кредиторшей даже его самого поразил по выходе на улицу.

  « На какое дело хочу покуситься и в то же время каких пустяков боюсь! -подумал он с странною улыбкой. - Гм... да... всё в руках человека, и всё-то он мимо носу проносит, единственно от одной трусости... это уж аксиома... Любопытно, чего люди больше всего боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся... А впрочем, я слишком много болтаю. Оттого и ничего не делаю, что болтаю. Пожалуй, впрочем, и так: оттого болтаю, что ничего не делаю. Это я в этот последний месяц выу чился болтать, лежа по целым суткам в углу и думая... о царе Горохе. Ну за чем я теперь иду? Разве я способен на шо! Разве это серьёзно? Совсем не серьёзно. Так, ради фантазии сам себя тешу; игрушки! Да, пожалуй что и игрушки!»

(Ф.М. Достоевский. «Преступление и наказание»)Показать текст